...И  КРЕПОСТЬ  ПАЛА

В двадцатых числах марта 1945 года, ког­да мы получили приказ о передислокации под Кенигсберг, войска 11-й гвардейской, 50-й и 39-й армий уже готовились к штурму крепости. До начала штурма оставалось всего десять суток.

Погода в марте нас не баловала. Балтийские ветры гнали с северо-запада серые облака, моросили дожди, туманы стояли почти до полудня, болотистая земля пропиталась во­дой, как губка. А тут вдруг выдался ясный солнечный день. Не теряя времени, я вы­ехал на рекогносцировку отведенной нам по­лосы.

Самой высокой точкой северо-западнее Ке­нигсберга была гора Фухсберг (отметка — 68,9 метра над уровнем моря) близ одно­именного поселка. Отсюда до передовой — около трех километров. Сюда же вслед за нами приехали офицеры оперативной груп­пы штаба, связисты, саперы. На вершине горы был оборудован наблюдательный пункт, у ее подножия, в старинном по­мещичьем доме, разместился вспомогатель­ный пункт управления.

Объехав передний край, который еще зани­мали левофланговые соединения 39-й армии, изучив карту с последними разведданными, мы получили представление об укреплениях Кенигсберга на участке прорыва. На карте были помечены ступенчатой вязью тран­шеи и многочисленные отсечные позиции, скопления опорных пунктов, многокиломет­ровые линии противотанковых рвов, круж­ками — дзоты, четырехугольниками — доты, щетинистыми овалами — крепостные форты. А кроме того, карта была буквально испещ­рена синими значками, которыми обознача­лись пулеметы, минометы, артиллерийские батареи. Она наглядно отражала очень насыщенную многочисленными огневыми сред­ствами оборону.

Противник создал здесь три оборонительные позиции: первую — в 6—8 километрах от го­рода, вторую — по его окраинам, третью — в центре   Кенигсберга.    Однако   трудно   было отделить первую, например, позицию от вто­рой, так как сплошные траншеи, прикрытые проволочными   и минными   заграждениями, шли одна за другой через каждые 200—300 метров. Не говорю уже о городских кварта­лах, где улицы  были замкнуты баррикада­ми, а все прочные каменные здания превра­щены в укрепленные пункты. Согласно директиве командующего Земланд­ской группой войск, 43-я армия должна бы­ла прорвать внешний пояс обороны северо-западнее   Кенигсберга   и, взаимодействуя с левым  соседом — частями    50-й   армии,   «к исходу    третьего    дня    операции   штурмом овладеть городом до реки Прегель» *⁽³⁴ . Одновременно к этой реке предстояло вый­ти и соединиться с нами  11-й гвардейской армии,  наступавшей  на  Кенигсберг  с  юга. Правый   наш   сосед — 39-я    армия — имела задачу  прорваться  к заливу  Фришес-Хафф западнее    города   и,   ликвидируя   коридор, пробитый противником с  Земландского  по­луострова к  Кенигсбергу,   отсечь   гарнизон крепости от армейской группы  «Земланд». Особенностью этой операции для 43-й армии был,  во-первых,  очень  узкий участок  про­рыва   (5  километров),  а  во-вторых,  полное совпадение  границ участка прорыва с  гра­ницами  армейской  полосы  в  целом.  Иначе говоря,   вся   армия  представляла  собой  со­средоточенную   на   5-километровом   участке ударную  группировку.  Ни соседние  39-я и 50-я   армии,   ни  наступавшая   с  юга   11-я гвардейская армия не имели столь плотных боевых порядков.   Эта   концентрация   войск 43-й  армии была вызвана спецификой бое­вой обстановки на данном участке.  Насту­пая левым флангом и центром непосредст­венно на город, мы правым флангом наносили удар под основание пробитого против­ником коридора. Следовало ожидать, что фашисты предпримут отчаянные усилия с целью удержать этот коридор и нам вместе с левофланговыми соединениями 39-й армии придется отражать контратаки не только со стороны кенигсбергского гарнизона, но и с противоположной — со стороны армейской группы «Земланд».

Нашим армиям впервые предстояло проры­вать столь мощную многополосную оборону, которая опиралась на крепостные форты. Сокрушить эти сооружения, разрушить их или, по меньшей мере, подавить могла толь­ко артиллерия самых крупных калибров — та артиллерия, которую в старину называли метким словом «осадная». Уже после взятия Кенигсберга Иван Хри­стофорович Баграмян в разговоре с участ­никами штурма заметил, что Кенигсбергская операция в значительной степени была опе­рацией артиллерийской. И действительно, насыщенность войск артиллерийскими сред­ствами — до сверхтяжелых (особой мощно­сти) орудий — была предельно высокой. Попытаюсь проиллюстрировать эту мысль на конкретных примерах. В каждой дивизии первого эшелона были созданы два штур­мовых отряда (усиленные стрелковые ба­тальоны) и четыре штурмовые группы (уси­ленные стрелковые роты). Что представлял собой штурмовой отряд? Он состоял из трех стрелковых рот (180 человек), пулеметной и минометной рот (еще 70 человек), а всего в нем насчитывалось 250 бойцов и офицеров. Из огневых средств помимо пулеметов отряд имел 21 орудие различных калибров (от 76 до 152 миллиметров), около 60 минометов (калибры — от 82 до 160 миллиметров), 9 танков и самоходно-артиллерийских устано­вок *⁽³⁵ . В общей сложности это 90 артилле­рийско-минометных стволов, или по одному стволу на каждых двух стрелков. Внуши­тельные цифры!

Насытить артиллерией боевые порядки пе­хоты и одновременно обеспечить ее продви­жение огнем тяжелых батарей из глубины мы смогли за счет приданных нам артилле­рийских средств. Армию усилили 5-м артил­лерийским корпусом генерала Л. Н. Алек­сеева (две артиллерийские и одна гвардей­ская минометная дивизия) и рядом других частей и соединений. В результате на каж­дый километр участка прорыва армия име­ла по 230 стволов, причем более половины из них — тяжелые *⁽³⁶.

Артиллерия особой мощности, предназначен­ная для борьбы с крепостными сооружения­ми, была представлена 245-м дивизионом подполковника С. С. Мальцева и 75-м диви­зионом капитана П. С. Чубукова, в общей сложности десятью мортирами калибром 280 миллиметров (6 орудий) и 210 милли­метров (4 орудия). Последние являлись тро­фейными и по своим тактико-техническим характеристикам значительно уступали (по мощности снаряда, например, почти вдвое) отечественным 280-миллиметровым морти­рам. Мортирным дивизионам Мальцева и Чубукова была поставлена задача вывести из строя наиболее прочные оборонительные со­оружения противника в нашей полосе — форты № 5 «Шарлоттенбург», № 5-а «Лин­дорф» и № 6 «Иудиттен» *^(А5. Они несколько отличались друг от друга по занимаемой пло­щади, но прочие боевые характеристики фор­тов имели много общего. Обычная форма такого сооружения — пятиугольник площа­дью 7—10 гектаров. Стены и верхние пере­крытия из кирпичной кладки 2—2,5-метровой толщины, усиленной еще метровым слоем бетона. А сверху форт накрывает земляная «подушка» 4—5 метров толщиной, густо по­росшая деревьями и кустарником. Форт ок­ружен высоким валом, бетонированные от­косы которого спускаются в заполненный водой ров шириной от 15 до 30 метров, глу­биной до 6 метров *⁽³⁹.

В напольных стенках — множество амбразур для ведения ружейно-пулеметного огня и несколько орудийных капониров. Гарнизон форта — от 300 до 500 человек, артиллерий­ское вооружение — до 20 орудий и миноме­тов, большая часть которых установлена во внутреннем дворе, на специально оборудо­ванных площадках. Двор этот, открытый сверху, представлял собой настоящий лаби­ринт каменно-бетонных проулков, теснин и тупиков. И в каждой стене — бойницы, что позволяло гарнизону вести упорный бой да­же после прорыва наступающей стороны на территорию форта.

В последние годы фашисты усилили крепост­ную оборону постройкой пулеметных дотов между фортами, а кроме того, соединили их громадным противотанковым рвом, который пересекал весь наш 5-километровый участок прорыва и тянулся за его пределы, опоясы­вая Кенигсберг.

Вместе с генералом Щегловым мы побывали на артиллерийских наблюдательных пунктах, убедились, что разрушить все форты сразу будет трудно. И дело тут не только в мощ­ном боевом покрытии этих сооружений. С НП подполковника Мальцева форт № 5 — приземистый холм, поросший лесом,— про­сматривался хорошо, он находился вблизи переднего края, в 600—700 метрах от нас. Значит, и корректировка огня по форту об­легчена.

Мы перешли на НП капитана Чубукова. Отсюда форт № 5-а, расположенный в глу­бине обороны противника, был виден уже хуже, а дальний форт № 6 вообще терялся в дымке, за садами и парками западного пригорода.

— Сначала разрушим форты номер 5 и 5-а,— сказал Щеглов.— За форт номер 6 примем­ся, когда прорвем фронт и подойдем к Иу­диттену.  Иначе — пустая трата  снарядов.

Но кроме этих фортов были в нашей полосе и другие — в самом городе, близ централь­ной его части. Старинной постройки, мень­шие по объему, они прикрывали с севера во­енный центр Кенигсберга — Августовские казармы, управление военного округа и ко­мендатуру крепости. Пока что эти укрепле­ния находились слишком далеко от наших наблюдательных пунктов и визуальная кор­ректировка стрельбы по ним также исклю­чалась.

Поездка по наблюдательным пунктам за­ставила нас призадуматься. Конечно, морти­ры особой мощности дело свое сделают, од­нако уповать только на артиллерию мы не можем. Среди нас были участники совет­ско-финского военного конфликта, они пом­нили, какого труда стоил прорыв линии Ман­нергейма, несмотря на интенсивный огонь по дотам из орудий большой и особой мощ­ности. Тогда ликвидация крупных дотов за­частую зависела от умелых и решительных действий саперов.

Генерал Колмаков предложил заранее подго­товить и включить в состав штурмовых от­рядов особые группы саперов. Их задача — зарядами взрывчатки пробивать напольные стены и верхние покрытия фортов. Это пред­ложение было принято.

Большую помощь должна была оказать нам 1-я воздушная армия. Согласно плану, нам предстояло на различных этапах штурма Кенигсберга взаимодействовать с тремя бом­бардировочными, одной штурмовой и двумя истребительными авиационными дивизиями. Время шло быстро. К утру 28 марта 43-я армия сдала свою полосу на Земланде и бы­ла выведена в резерв. Корпуса совершили марш к Кенигсбергу и уже на следующий день начали интенсивную подготовку к штур­му. Занятия проводились на учебных полях, оборудованных так, чтобы они детально ими­тировали укрепления противника на участ­ке прорыва. Даже объемный земляной ма­кет форта № 5 был построен саперами. 31 марта армия частью сил (полк от каж­дой дивизии первого эшелона) вышла на передний край северо-западнее Кенигсберга, сменив здесь левофланговый корпус 39-й ар­мии. Остальные наши части продолжали го­товиться к штурму в тылу. По инициативе политработников в дивизиях были отобраны бойцы и офицеры, имевшие опыт штурма долговременных укреплений и уличных боев в крупных городах — в Сталинграде, Севастополе, Витебске. Осо­бенно много таких воинов оказалось в 263-й Сивашской и 33-й гвардейской Севастополь­ской стрелковых дивизиях. Состоялись сборы по обмену боевым опытом, ветераны пере­давали свои навыки молодежи. Член Военного совета Сергей Иванович Ша­балов, возвратившись из 33-й гвардейской Севастопольской дивизии, рассказал об инте­ресном эпизоде. Беседовал он с бойцами о предстоящем штурме, упомянул фашистско­го гаулейтера Кенигсберга Вагнера. Этот Вагнер, обращаясь к своим солдатам перед­него края по радио, через громкоговорители, заявил, что русские, опираясь на слабые су­хопутные укрепления Севастополя, защища­ли город 250 дней, что солдаты фюрера обя­заны столько же продержаться на мощных укреплениях Кенигсберга.

—   Что ответим? — спросил Шабалов.

—   Обыкновенно  ответим,— сказал  один  из них.— Мерки у нас с фашистом разные. За­щищали  мы  Севастополь  двести  пятьдесят дней, а освободили за четыре.

—   Как? — спросил меня Сергей Иванович.— Годится для радиопропаганды?

—   Даже очень.

В тот же вечер лаконичный, полный досто­инства ответ советского солдата передавался радиоустановками переднего края на немец­ком языке.

Штурм крепости был назначен на 5 апреля, а с 1 апреля начиналась четырехдневная арт­подготовка. Главную роль в ней играли орудия большой и особой мощности. За этот срок им предстояло разрушить форты, доты и прочие долговременные сооружения. Однако длительный  обложной  дождь,  хлынувший под утро 1 апреля, вынудил коман­дование перенести начало артподготовки на целые сутки. Соответственно перенесен был и день пехотной атаки — на 6 апреля. Весь день 2 апреля гаубицы, пушки-гауби­цы и тяжелые минометы вели огневую раз­ведку целей. Прежде чем начать разруше­ние фортов, дотов, железобетонных убежищ, надо было снять с них многометровое при­крытие, а в ряде случаев, когда разведдан­ные вызывали сомнение, убедиться, что под. этими холмами и рощами действительно скрыты долговременные оборонительные со­оружения. Артиллерийский огонь постепенно снимал с целей земляную «подушку». Раз­рывы с характерным серым дымом подтвер­ждали, что снаряды рвались на бетонном покрытии, красный дым обозначал разрыв на кирпичной кладке.

Когда вскрытие целей было закончено (не подтвердилась только одна, оказавшаяся земляным бугром), вступили в дело орудия большой и особой мощности. Выявленные ог­невой разведкой доты, железобетонные убе­жища и дзоты вскоре же, после 2—6 пря­мых попаданий, были разрушены. Однако обстрел фортов должного эффекта не дал. Огонь 280-миллиметровых и 211-миллиметро­вых мортир был очень метким, форты № 5 «Шарлоттенбург» и № 5-а «Линдорф» полу­чили по девяносто прямых попаданий каж­дый, но, как зафиксировано в документах, «разрушены лишь частично» *⁽³⁷. Явные про­боины и проломы были единичными. Обстрел еще продолжался, когда войска ар­мии полностью вышли на передовую и заня­ли исходные позиции для наступления: на правом фланге — 90-й корпус генерала Э. Ж. Седулина, в центре — 13-й гвардей­ский корпус генерала А. И. Лопатина, на левом фланге — 54-й корпус генерала А. С. Ксенофонтова. Во второй половине дня 5 апреля мы провели разведку боем. После короткого артналета несколько стрелковых рот атаковали противника, преодолели протнвотанковый ров и ворвались в первую траншнею, овладев ею на отдельных уча­стках.

И наш артналет, и ответный огонь против­ника, и траншейный бой с его ружейно-пу­леметной трескотней заглушались канона­дой артиллерии особой мощности. Кончался четвертый, и последний, день артиллерий­ской подготовки.

К вечеру, когда канонада стала смолкать, новый тяжелый и ровный звук повис над полем боя. Это шли на Кенигсберг легкие ночные бомбардировщики По-2. Они в ус­ловиях непогоды и плотного тумана, ког­да не могли надежно действовать фронто­вые и тяжелые бомбардировщики, обеспечи­ли непрерывность авиационного воздействия на противника и держали его все время в нервном напряжении.

Перед рассветом к нам на командный пункт, в старинный помещичий дом, прибыли Мар­шал Советского Союза А. М. Василевский и генерал армии И. X. Баграмян. Войска жда­ли сигнала о начале атаки. В девять утра далеко за Кенигсбергом, на юге, заговорила артиллерия. Это перешла в наступление 11-я гвардейская армия гене­рала К. Н. Галицкого. Вскоре открыла огонь и артиллерия нашей армии — более 1100 стволов.

В полдень поднялась в атаку пехота. Сразу же обозначился успех. Стрелки полностью овладели первой, а затем и второй траншея­ми. Особенно сильно пошел 54-й корпус ге­нерала А. С. Ксенофонтова. В 13.00 Алек­сандр Сергеевич доложил: — Штурмовой отряд капитана Токмакова в тылу форта номер пять. Форт блокирован, гарнизон загнан внутрь... Героем этого эпизода стал комсомолец млад­ший лейтенант Мирза Джабиев. Накануне штурма на митинге 806-го полка Джабиев сказал, что комсомольская организация ро­ты поручила ему водрузить красный флаг над фортом «Шарлоттенбург» и что он с честью выполнит это поручение. Днем рань­ше Джабиев отличился в разведке боем. Рота, в которой он был командиром взвода, за­хватила плацдарм за противотанковым рвом, и саперы навели мост, необходимый для предстоящего наступления. А теперь в раз­гар атаки взвод Джабиева блокировал форт с северо-запада, овладел западным казема­том и укрепил над ним советский флаг. Противник был блокирован во внутренних помещениях форта, но не сдавался. Тогда командир 806-го полка подполковник Хох­лов принял единственно правильное реше­ние: для блокировки форта оставил неболь­шую группу саперов, а штурмовой отряд Токмакова выдвинул к предместью Шарлот­тенбург. Отряд этот, тесно взаимодействуя со штурмовым отрядом старшего лейтенанта Ныркова из 801-го полка, ворвался в Шар­лоттенбург. Очищая квартал за кварталом, части 235-й дивизии быстро продвигались к окраинам Кенигсберга.

На нашем КП почти непрерывно звонили телефоны. Выслушав очередной доклад ко­мандира корпуса, я положил трубку, обер­нулся к генералу армии Баграмяну, как вдруг где-то рядом начали рваться снаряды и меня отбросило в угол. Протираю запоро­шенные пылью глаза, встаю на ноги. Иван Христофорович платком вытирает лицо, пла­ток в крови.

—   Ранены?

—   Ерунда! — ответил он. — Стекло. Пореза­ло осколками.

В помещение вошел маршал А. М. Василевский. Перед этим он выезжал на передний край и, возвращаясь, наблюдал картину вра­жеского артобстрела. Александр Михайлович упрекнул меня. И было за что. Поблизости от КП стояли легковые машины — они-то и демаскировали нас.

Генерал Щеглов еще в ходе обстрела связал­ся с контрбатарейной группой, наши артил­леристы накрыли вражеские огневые пози­ции, и второго залпа по армейскому КП не последовало.

Замечу кстати, что за первые часы боя арт­налет противника был единственным во всей полосе. Взятый вскоре в плен офицер 1548-го немецкого артполка объяснил молчание ар­тиллерии Кенигсберга большими потерями и дезорганизацией управления. К исходу дня 235-я дивизия генерала Луц­кевича полностью очистила Шарлоттенбург. 263-я дивизия генерала Черепанова овладе­ла пригородным поселком Клайн Ратсхоф. Так же успешно наступали в центре армейс­кой полосы дивизии 13-го гвардейского кор­пуса генерала Лопатина. Оставив в своем тылу блокированный форт «Линдорф», гвар­дейцы через пригород Вальдгартен прибли­жались к северо-западным окраинам Кенигс­берга.

Труднее было на правом фланге. Штурмо­вые отряды корпуса Седулина и соседние части 39-й армии, нацеленные на коридор Кенигсберг — Фишхаузен, продвигались мед­ленно. 5-я немецкая танковая и другие ди­визии Земландской группировки предприни­мали частые и ожесточенные контратаки, пы­таясь воспрепятствовать полному окружению Кенигсберга.

Мы не были удовлетворены итогами первого дня штурма.

Задача, поставленная командованием фрон­та, оказалась выполненной не полностью — особенно на правом фланге, в полосе 90-го корпуса. Правда, фашистское командование Кенигсбергского укрепрайона расценило эти итоги иначе. «В первый день штурма,— гово­рилось в одном из документов,— русские ворвались в город в районе Шарлоттенбур­га. Это было наиболее опасное вклинивание. К Шарлоттенбургу были переброшены два полка пехоты из 367-й и 69-й пехотных ди­визий, снятые с южного сектора обороны. Контрудар этих полков не дал результата, русские продолжали наступление» *⁽³⁸. Для локализации прорыва вражеское коман­дование было вынуждено перебросить в рай­он Шарлоттенбурга значительные силы пе­хоты из южных пригородов, чем, естествен­но, ослабило свою оборону в полосе наступ­ления 11-й гвардейской армии.

В ночь на 7 апреля штурмовой отряд 87-й гвардейской дивизии атаковал блокирован­ный форт «Линдорф». Его гарнизон оказал сопротивление. Тогда командир дивизии ге­нерал Тымчик приказал выдвинуть вперед тяжелые самоходно-артиллерийские установ­ки. Их 122-миллиметровые пушки, ведя огонь прямой наводкой, подавили сопротивление. Остатки гарнизона — около 200 человек — капитулировали. Значительно дольше продержался форт «Шарлоттенбург». Даже 280-миллиметровое орудие особой мощности, бившее по нему прямой наводкой, не смогло проломить ка­менно-бетонную стену. Однако разрывы 200-килограммовых снарядов загнали гарни­зон под землю, в нижний этаж, чем восполь­зовались наши саперы. Перебравшись через ров, взвод лейтенанта И. П. Сидорова зало­жил несколько тонн взрывчатки под стены и на верхнее боевое покрытие форта. Фугасы были взорваны, образовалось пять крупных проломов, куда и ворвался штурмовой отряд во главе со старшим лейтенантом Р. Р. Ба­бушкиным (550-й полк 126-й стрелковой дивизии). В рукопашном бою бойцы ист­ребили более двухсот гитлеровцев, около сотни захватили в плен. Завершить этот бой удалось к утру 8 апреля. Второй день штурма — 7 апреля — прошел в чрезвычайно напряженной борьбе. Наше продвижение в глубь городских кварталов измерялось порой сотнями метров. Коман­диры корпусов докладывали о сильном со­противлении противника. Чтобы выяснить причины медленного продвижения войск, все ведущие специалисты управления армии вы­ехали в части. Вернулись они к вечеру. Я позволю себе очень кратко пересказать их мысли и впечатления.

Доклад полковника Турантаева:

— Разграничительные линии между штур­мовыми отрядами и группами не совпадают с направлением улиц. Это затрудняет ориен­тировку. Стрелки вынуждены наступать как бы поперек городских трасс, через дворы. Артиллерия и танки отстают.

Доклад полковника Шиошвили:

—   Штурмовые отряды слабо ведут разведку. Артиллерия двести тридцать пятой дивизии била по группе домов, посчитав их за опор­ный пункт, а там была только пара пулеме­тов.  Основные  же  силы  фашистов укрепи­лись  в  траншее   перед   домами.   Отсюда   и неудача нашей пехотной атаки.

Доклад генерала Колмакова:

—   Командиры некоторых штурмовых отря­дов неправильно используют саперные подразделения.  Они  распределяют  саперов  по стрелковым ротам и даже взводам, по два-три человека. Такой малочисленной группе трудно подорвать крупный объект. А пока саперов снова группируют,  теряется  много времени.

Доклад генерала Щеглова:

—   Надо изменить   метод   стрельбы прямой наводкой  по  опорным  пунктам  в прочных каменных домах. Первые выстрелы делать по чердакам и верхним этажам,  где  прячутся наблюдатели противника и командный сос­тав, управляющий боем. Важно лишить опор­ный пункт этих «глаз», а затем последова­тельно переносить огонь сверху вниз, до по­луподвальных и подвальных этажей.

Вечером на КП армии  состоялось  короткое совещание.   Командиры  корпусов  получили соответствующие указания по ведению раз­ведки, применению артиллерии, танков, пу­леметов, действию саперов. Разграничитель­ные линии были изменены так, чтобы штур­мовые  отряды  и группы   могли   наступать вдоль улиц. Это, разумеется, не означало от­каза от обходов и охватов. Наоборот, ставя очередную боевую задачу  командирам кор­пусов, я подчеркнул, что они должны требо­вать от подчиненных максимальной  манев­ренности,  смелых   бросков, выхода   в   тыл того или иного опорного пункта.

Для наращивания силы штурма мы ввели в бой дивизии, находившиеся во вторых эше­лонах. Это было заранее спланировано, од­нако обстановка, сложившаяся к исходу дня 7 апреля, заставила нас внести в план су­щественные коррективы.  Наш 90-й корпус, наступавший вместе с 39-й армией на кори­дор Фишхаузен — Кенигсберг, продвигался медленно. Это сказалось и на центре бое­вых порядков. 13-й гвардейский корпус, про­бившийся уже в глубь городских кварталов, оказался с открытым правым флангом. Поэ­тому и второй эшелон корпуса — 24-ю гвар­дейскую дивизию — пришлось выдвинуть не в городские кварталы, как было запланиро­вано, а правее, к Иудиттену, где 90-й кор­пус отбивал ожесточенные контратаки 5-й немецкой танковой дивизии. Напряженные бои на правом фланге оказа­ли заметное влияние на штурм крепости в целом. И если нам вместе с войсками 39-й армии удалось в конце концов сломить здесь сопротивление фашистов и полностью окру­жить Кенигсберг, то ключи к этому следует искать в правильном планировании опера­ции, в умении наших высших штабов пред­видеть возможные осложнения. Небывало плотная группировка войск 43-й армии, соз­данная нашим командованием северо-запад­нее Кенигсберга, позволила не только «за­купорить» гарнизон крепости, перекрыть его единственную сухопутную коммуникацию, но и отбросить рвущиеся к городу с Зем­ланда немецко-фашистские дивизии. День 8 апреля стал переломным в ходе все­го штурма. Войска 43, 50 и 11-й гвардей­ской армий концентрическими ударами рас­секли оборону противника и отбросили его в центральную часть города. Стремительно наступали штурмовые группы и отряды 54-го стрелкового корпуса. Баталь­он майора Н. И. Мамонтова (366-й полк 126-й стрелковой дивизии) продвигался по Хаген­штрассе. Фашисты вели сильный огонь из углового дома. Подступы к дому минирова­ны, стоит он особняком, местность откры­тая. Но Николай Иванович Мамонтов неда­ром слыл в дивизии офицером с гибким так­тическим мышлением. Он отлично исполь­зовал все приданные ему подразделения — артиллеристов, саперов, химиков, самоход­чиков. Выдвинул на прямую наводку легкие пушки, они ударили по верхнему этажу, тяжелые самоходные установки — по нижнему. Подразделение химзащиты поставило дымо­вую завесу, под ее прикрытием стрелковый взвод лейтенанта В. Ф. Лапшина обезвре­дил минное поле. Лапшин дал сигнал, ар­тиллерия прекратила огонь. Саперы броском вышли к дому, заложили под его стены фу­гасы. От взрыва дом рухнул, оставшиеся в живых гитлеровцы выскакивали на улицу, прямо в руки наших стрелков. Атаковать опорный пункт даже не понадобилось. Комбинированным же ударом батальон Ма­монтова овладел мощным опорным пунктом уже в центре города, близ зоопарка. Фа­шисты попытались организовать контратаку. Три танка и две самоходки, сопровождаемые сотней автоматчиков, неожиданно появились на Гинденбургштрассе. Но пулеметчик сер­жант А. П. Сучков метким огнем отсек и за­ставил залечь вражескую пехоту, а противо­танковая артиллерия, подбив одну самоход­ку, принудила отойти другие машины. За день боя батальон Мамонтова продвинулся более чем на два километра, овладел десят­ком кварталов, захватил до 400 пленных. Правее наступали штурмовые отряды 263-й дивизии генерала Черепанова. Противник, укрепившись по каналу Ланд-Грабен, оста­новил продвижение дивизии. В этот напря­женный момент опять отличились саперы. Отделение старшего сержанта М. А. Була­това под вражеским огнем разминировало мост через канал. Командир 993-го полка подполковник Ермаков посадил на придан­ные ему самоходки небольшой десант, при­казал: «Через мост — на Крауз-аллее! Чем дальше пробьетесь, тем лучше». Самоходки с десантом прорвались в город­ской район Амалиенау. Этот прорыв в глу­бину обороны противника подорвал его со­противление на канале Ланд-Грабен. Вслед за самоходками вперед продвинулись ба­тальоны 993-го полка, затем тем же путем повел 995-й полк подполковник X. М. Ам­барян. Его полк обошел, окружил, прижал фашистов к каналу. У врага возникла пани­ка, гитлеровцы сотнями сдавались в плен.

Произошел и один курьезный случай. Плен­ных надо было немедленно вывести из зоны огня, а в штурмовых отрядах каждый чело­век был на счету. Комбат старший лейтенант Пашков смог выделить для этой цели только двух автоматчиков. Построили они пленных, повели. Из дома, что неподалеку, ударил по колонне фашистский пулемет — пленные ки­нулись в развалины, залегли. Пришлось ав­томатчикам снова их собирать. Обстрелы по­вторялись несколько раз. Наши бойцы опа­сались, что пленные разбегутся. Но чем ближе подходила колонна к тылу полка, тем длиннее она становилась. В начале пути было человек 200, теперь их оказалось бо­лее 500. По дороге к колонне то и дело при­соединялись группы солдат, которые прята­лись в подвалах и дворах Крауз-аллее. В тот день сдача немцев в плен стала массо­вой по всей полосе нашей армии. 13-й гвардейский корпус, наступавший в центре наших боевых порядков, имел зада­чу прорваться через городские районы Ама­лиенау, Ратсхоф, Лавскен и к исходу дня выйти к северному берегу реки Прегель, где соединиться с войсками 11-й гвардейской ар­мии. Эту задачу генерал Лопатин выполнил досрочно. 87, 33 и 24-я гвардейские диви­зии опрокинули противостоящие части фа­шистов и, захватив тысячи пленных, вскоре после полудня вышли к реке в районе ва­гоноремонтных мастерских, газового завода и электростанции. Лопатин доложил:

— Восемьдесят четвертый гвардейский полк майора Тимошенко на Прегеле. С южного берега к нам идут лодки. Наша гвардия ру­жейным салютом приветствует гвардейцев одиннадцатой армии.

Так 8 апреля встретились на правом берегу Прегеля воины 43-й и 11-й гвардейской ар­мий. Окружение кенигсбергского гарнизона было завершено. Образовавшееся кольцо с запада и северо-запада сжимали корпуса Ло­патина и Ксенофонтова, с северо-востока — 50-я армия генерала Ф. П. Озерова, с юга — гвардейцы генерала К. Н. Галицкого Успех 13-го гвардейского корпуса тотчас ис­пользовал командир 90-го корпуса генерал Седулин. Его штурмовые отряды овладели западным пригородом Кенигсберга Иудитте­ном, а введенная в бой из второго эшелона 319-я дивизия прочно блокировала форт № 6. Одновременно другие дивизии корпуса — 26-я и 70-я — развертывались в западном направлении, образуя внешний фронт окру­жения Кенигсберга. Бои под Иудиттеном приняли исключительно ожесточенный ха­рактер. Фашистская группа войск «Зем­ланд» стремилась прорваться через этот при­город к Кенигсбергу, пока фронт окруже­ния не стал еще плотным. Танковые контратаки противника следовали одна за другой. И трудно пришлось нашей пехоте, если бы ее боевые порядки не укрепил 350-й гвардейский самоходно-артиллерийский полк. Этот полк, машины которого были вооруже­ны мощными 152-миллиметровыми пушками, сыграл большую роль в отражении контр­атак противника.

Напряженные бои, завязавшиеся под Иудит­теном, на внешнем фронте окружения, в ко­нечном итоге повлекли за собой перестройку боевых порядков 43-й армии. Вечером 8 ап­реля я получил от командующего фронтом устное распоряжение. Суть его состояла в том, чтобы постепенно вывести главные си­лы армии из Кенигсберга и развернуть их западнее города с задачей отбросить Зем­ландскую группировку противника. Очень своевременным оказалось это перена­целивание 43-й армии с внутреннего фронта окружения Кенигсберга на фронт внешний. Учтено было и реальное соотношение сил, и боевые возможности противника, и, наконец, те решения, которые мог он принять в сло­жившейся обстановке. Гарнизон крепости, оттесненный в центральную часть города, еще отчаянно сопротивлялся, но его боеспо­собность неуклонно падала. Только в тече­ние дня 8 апреля наша армия захватила около   10   тысяч   пленных *⁽⁴⁰. Вражеское командование, разумеется, понимало, что удер­жать Кенигсберг оно уже не в силах. По­этому следовало ожидать попытки прорыва наиболее боеспособных частей гарнизона на запад, на воссоединение с армейской груп­пой «Земланд». Направление этого прорыва могло быть одно— из центра Кенигсберга через Иудиттен и далее вдоль железной до­роги на Фишхаузен, то есть через боевые порядки нашей армии.

Мы тотчас начали перегруппировку войск. В условиях, когда части связаны уличными бо­ями, сделать это далеко не просто. 13-й гвар­дейский корпус получил приказ занять же­сткую оборону на достигнутом рубеже — между центральной частью города и его за­падными районами. Одновременно 24-я гвар­дейская дивизия была выведена во второй эшелон корпуса и сосредоточилась в Лавс­кене, между внутренним и внешним фрон­тами окружения. И, наконец, 90-й корпус, действовавший на внешнем фронте, должен был атаковать противника западнее Кенигс­берга.

Перегруппировка войск армии, новые зада­чи, поставленные двум из трех ее корпусов (54-й корпус продолжал штурм централь­ной части города), позволили нам создать как бы тройной заслон на путях возможного прорыва кенигсбергского гарнизона и встреч­ного удара группы «Земланд». Ночь на 9 апреля показала всю основатель­ность такого предположения. Кенигсберг­ский гарнизон предпринял две попытки про­рваться из окружения. Одна группа с танка­ми, бронетранспортерами и артиллерией на­несла удар из района городского кладбища и была истреблена в ночном бою частями 87-й гвардейской дивизии. Другая группа атаковала боевые порядки 24-й гвардейской дивизии севернее Лавскена, но также потер­пела полное поражение. Среди убитых гит­леровцев оказались два генерала — командир 548-й пехотной дивизии Зидау и глава ке­нигсбергской полиции Шуберт. В ту же ночь с внешнего фронта окружения в направлении на Иудиттен нанесла встречный удар вражеская группа войск «Зем­ланд». Бой шел несколько часов. К утру 5-я танковая, 1-я и 28-я пехотные немецкие дивизии, понеся большие потери, были от­брошены частями 90-го стрелкового корпуса. Вместе с тем попытки генерала Седулина развить этот успех результата не принесли. И части корпуса, и введенная в бой из-за левого фланга 24-я гвардейская дивизия про­двигались очень медленно. Фашистские тан­ки и пехота, опиравшиеся на огневую сис­тему фортов № 6 «Иудиттен» и № 7 «Гросс Хольштайн», оказывали сильное сопротивле­ние.

Этот последний, еще не захваченный нами участок первой позиции кенигсбергских ук­реплений играл большую роль в планах вра­жеского командования. Форты, расположен­ные по обеим сторонам коридора Кенигс­берг — Фишхаузен, могли стать связующим звеном в дальнейших попытках кенигсберг­ского гарнизона прорваться из окружения на запад, на воссоединение с Земландской группировкой.

Отсюда вытекала и задача 43-й армии: в кратчайший срок овладеть фортами, лишить противника этого тактически выгодного ру­бежа. С утра 9 апреля штурмовые отряды 319-й и 24-й гвардейской дивизий приступи­ли к выполнению поставленной задачи. Она была решена быстро, помог опыт, приобре­тенный в ходе боев за форты № 5 и 5-а. Мы изучили сильные и слабые стороны кре­постных сооружений. Прежде всего бросался в глаза контраст между исключительно проч­ным, практически непробиваемым боевым покрытием форта и несовершенством его огневой системы. Низко расположенные ам­бразуры не позволяли контролировать огнем большие участки местности. По этой причи­не и свою артиллерию противник был вы­нужден выдвигать наверх, на открытый внутренний двор форта.

С учетом слабых сторон форта и проводил­ся его штурм. Тяжелая наша артиллерия громила навесным огнем внутренний двор форта, уничтожала артиллерийские средства противника.   Затем  орудия,  выдвинутые  на прямую наводку,  били по  амбразурам,  по­давляя пулеметные точки. Стрелки и сапе­ры броском преодолевали ров, врывались на территорию  форта.  С  этого  момента  форт, по существу, превращался из боевого соору­жения в убежище для своего гарнизона. Но саперы, применяя мощные заряды взрывчат­ки,    «выкуривали»    из   глубинных    этажей форта прятавшихся там фашистов. Стрельба  по  амбразурам  прямой  наводкой лучше всего удавалась экипажам самоходно-артиллерийских установок. Укрытые броней, они подводили машины к  форту на  100— 150 метров и били по амбразурам в упор. Четкое взаимодействие артиллеристов, само­ходчиков, стрелков и саперов позволило нам в течение считанных часов овладеть фортами № 6 и 7, в то время как на штурм форта № 5-а пришлось  затратить  около  суток,  а форта № 5— и того более. Форт № 6  «Иудиттен» штурмовали отряды майоров Зенова и Николенко   (319-я стрел­ковая   дивизия).   Сначала   батарея   орудий особой мощности обстреляла форт. Многопу­довые снаряды мортир в каменную крошку стерли его внутренний двор вместе с огневы­ми    позициями     артиллерии.     21    орудие противника   было   уничтожено.   Затем   са­моходно-артиллерийские установки лейтенан­та А. А. Космодемьянского ослепили огнем пулеметные   амбразуры.   Отряды   Зенова   и Николенко ворвались на территорию форта, и остатки его гарнизона — более 300 солдат и офицеров 548-й пехотной дивизии —   ка­питулировали.

В том же ключе 10 апреля проходил и штурм форта № 7 «Гросс Хольштайн». Самоход­ные установки лейтенанта И. А. Патруше­ва вели меткий огонь с близкой дистанции и заставили замолчать все пулеметные точки. Стрелки 84-го гвардейского полка майора Тимошенко почти без потерь овладели фор­том, захватив более 250 пленных *⁽⁴¹.

Тем временем главные силы 13-го гвардей­ского корпуса, выведенные из города вслед за 24-й гвардейской дивизией, вышли на уро­вень частей 90-го корпуса и вместе с ним продолжали наступать от Иудиттена и Гросс Хольштайна на запад, к Модиттену (3,5 км западнее Кенигсберга).

В самом городе заканчивалась ликвидация окруженного гарнизона. Взаимодействуя с войсками 50-й и 11-й гвардейской армий, корпус Ксенофонтова вышел с севера к цент­ру Кенигсберга, к пруду Обер-Тайх и примы­кавшим к нему башням. А форты, которые прикрывали этот район с юга, были уже за­хвачены частями 11-й гвардейской армии. Гарнизон крепости, зажатый со всех сторон на пятачке центральных кварталов площадью не более трех квадратных километров, ока­зывал еще некоторое сопротивление. Однако первые же ночные атаки войск, в том числе 235-й дивизии генерала Луцкевича, полно­стью деморализовали фашистов. Позвонил генерал Ксенофонтов:

—   Сто двадцать шестая   дивизия   овладела центральным вокзалом, двести тридцать пя­тая  вышла  на   Врангельштрассе.   Гарнизон башни    «Врангель»    выкинул  белый   флаг. Пленных — тысячи три. Сдаются сами. Куда их девать до утра?

—   Собирай. Как у соседей?

—   Та же картина.

Уже в два часа пополуночи он позвонил опять:

— В штаб к Луцкевичу явились парламен­теры.  Некий подполковник Хейер. Уполно­мочен  комендантом крепости вести перего­воры о капитуляции. Отправить его к вам?

На этот счет мы уже получили от Военного совета  фронта   соответствующие   указания. Еще накануне, 8 апреля, Маршал Советско­го   Союза А.  М.  Василевский   обратился к кенигсбергскому гарнизону с предложением добровольно    сложить    оружие.    Комендант крепости генерал Ляш это предложение от­верг. А теперь, когда сопротивление фаши­стов  сломлено,  когда  они  полностью  демо­рализованы и тысячи солдат, подняв вверх руки и выкрикивая «Гитлер — капут!», сда­ются в плен, Ляш спохватился. Желает со­блюсти «тон». Поздно! Говорю Ксенофонтову:

— Какие там переговоры, Александр Сер­геевич! Вручи парламентеру условия капи­туляции и отправляй обратно... Так он и сделал. Сопротивление в масштабе гарнизона прекратилось, а прием пленных продолжался до утра 10 апреля. Корпус Ксенофонтова принял 7 тысяч пленных в дополнение к тем 20 тысячам фашистских солдат и офицеров, которые были пленены частями 43-й армии в предшествовавшие четыре дня штурма.

Всего в Кенигсберге было пленено 92 тыся­чи солдат и офицеров, безвозвратные потери гарнизона (убитые и умершие от ран) со­ставили около 40 тысяч человек. Для срав­нения скажу, что безвозвратные потери 43-й армии, одной из четырех армий, непосред­ственно штурмовавших Кенигсберг, не пре­вышали 1100 человек. Столь же контраст­ными были и потери в технике. Например, орудий мы потеряли 17, минометов — 16, а захватили (опять-таки большей частью в бою) 530 орудий и минометов*⁽⁴². Цифры эти, помимо всего прочего, дают зримое представ­ление о сравнительном уровне боевого мас­терства советских войск и войск фашистской Германии на этом этапе войны. Кенигсбергская группировка была разгром­лена. И крепость пала.

В честь победы, одержанной под Кенигсбер­гом, Президиум Верховного Совета СССР уч­редил медаль «За взятие Кенигсберга». Этой медалью были награждены все участники боев за столицу Восточной Пруссии. Вой­скам армии приказом Верховного Главно­командующего была объявлена благодар­ность. Многие солдаты, сержанты, офицеры и генералы награждены орденами и медаля­ми, некоторые из них удостоены высокого звания Героя Советского Союза.

А. П. БЕЛОБОРОДОВ,

дважды Герой Советского Союза,

генерал армии

*⁽³⁴   Архив МО СССР, ф. 398, оп. 9308, д. 878, л. 1—2.

*⁽³⁵   Архив МО СССР, ф. 398, оп. 9308, д. 909, л. 14—15; д. 940, л. 142—143.

*⁽³⁶   Архив МО СССР, ф. 398, оп. 9308, д. 909, л. 50— 55..

*⁽³⁷   Архив МО СССР, ф. 398, оп. 9308, д. 909, л. 62.

*⁽³⁸   Архив МО СССР, ф. 398, оп. 9308, д. 909, л. 117.

*⁽³⁹   Архив МО СССР, ф. 398, оп. 9308, д. 940, л. 80— 91.

*⁽⁴⁰   Архив МО СССР, ф. 398, оп. 9308, л. 209.

*⁽⁴¹   Архив МО СССР, ф. 393, оп. 9308, д. 909, л. 211; д. 940, л. 288—289, 513—514.

*⁽⁴²   Архив МО СССР, ф. 393, оп. 9308, д. 909, л. 220— 221.

*^(А5 В военной литературе встречаются другие на­именования тех же фортов. Здесь они названы так, как значились на картах. — Прим. авт.

(С)  Разработка проекта и дизайн Будаева А. В.   При использовании информации, полученной с сайта, ссылка на него обязательна.