ШТУРМУЯ КЕНИГСБЕРГ

Во второй половине марта 1945 года коман­дующий фронтом Маршал Советского Сою­за А. М. Василевский уточнил боевую за­дачу 39-й армии. Нам предстояло прорвать оборону противника на участке шириной 8 километров, нанести удар в направлении юго-западной окраины города, выйти к за­ливу Фришес-Хафф, отрезать путь отхода на порт Пиллау и полностью изолировать кенигсбергскую группировку гитлеровцев от Земландской.

Подготовку к завершающему сражению ко­мандиры, штабы, политорганы, все службы армии проводили во всеоружии своего боль­шого опыта. Мы были убеждены, что раз­громим врага на его последнем рубеже, од­нако не собирались добиваться победы лю­бой ценой.

Военный совет требовал, чтобы во всех звеньях был тщательно проанализирован ход минувших боев, внесены коррективы в под­готовку личного состава и действия войск с целью устранения имевшихся недостат­ков, особенно в борьбе с вражескими тан­ками.

Было ясно, что враг, бросая в бой послед­ние силы и средства, стремится к одному — сковать под Кенигсбергом и на Земландском полуострове возможно больше советских войск. «Тиграм» и «фердинандам» в этой игре он отводил роль важных козырей. Их надо было выбить у него из рук, эффектив­но используя все имевшиеся у нас возмож­ности — от гранат до тяжелой артиллерии и авиации.

Главное, как всегда, состояло в том, чтобы настроить людей, научить их умело и реши­тельно поражать боевые машины гитлеров­цев.

Была  поставлена задача   максимально   усилить   воспитатель­ную работу политорганов, партийных и ком­сомольских    организаций   с    истребителями танков, артиллеристами, саперами — со  все­ми воинами, от которых зависел успех борь­бы с танками противника. Обсуждение   мер   борьбы  с  танками   было продолжено затем на совещании командую­щих артиллерией соединений и командиров артиллерийских   полков.   Командующий  ар­тиллерией армии генерал-лейтенант Ю. П. Ба­жанов в своем докладе напомнил, что в фев­ральских боях наши артиллеристы подбили и сожгли 108 танков и штурмовых орудий, 17 бронетранспортеров противника; лучших результатов    добилась    1-я    истребительно-противотанковая    артиллерийская    бригада, уничтожившая 26 танков. Тем не менее ар­тиллерия армии еще не использовалась про­тив  танков  на  полную  мощь.  Генерал  Ба­жанов указал на недостаточную мобильность артиллерийских  сил,  не  всегда  своевремен­ное   применение   ими   маневра   в   ходе   на­ступления. Военный совет поддержал само­критичный  характер   доклада   командующе­го артиллерией и высказанные в нем пред­ложения   по   устранению   недостатков. Мы собрали также армейский слет истреби­телей  танков.   Помню,  политотдел  и  штаб артиллерии армии очень скрупулезно его го­товили.    В   схемах,    диаграммах,    таблицах участникам слета давалась обширная и кон­кретная информация: сколько было сделано выстрелов  из  орудий  и  ПТР,  какова  была их эффективность, каким огнем и с какого направления   и   расстояния    уничтожались танки,  сколько  танков  подорвалось  на  ми­нах и т. п. Конечно, все это вызвало инте­рес  у  присутствующих.   Но  подлинная  по­учительность    слета    заключалась    прежде всего  в  живом  опыте  собравшихся  на  нем 215 истребителей танков. Замечательные это были воины! Все за мужество и отвагу на­граждены орденами и медалями, 143 чело­века имели ранения, многие не по одному. Один за другим делились они приемами своей опасной боевой работы — командир орудия старший сержант Логунов, из про­тивотанкового ружья подбивший только в февральских боях 5 танков, рядовой Лих­тарович, связками гранат поразивший два танка и «фердинанд», другие наши бога­тыри.

Весь день 14 марта и вечер провели члены Военного совета армии среди истребителей танков. Общение с ними вдохновляло и нас, прибавляло уверенности в успехе. В заклю­чение командарм вручил правительствен­ные награды многим участникам слета, со­стоялся концерт самодеятельности. Слет оказался действенным средством про­паганды боевого опыта и сыграл положи­тельную роль в заключительных боях. Памятным событием этих дней явилось на­граждение орденом Ленина 28-й гвардей­ской танковой бригады за успешные боевые действия. 19 марта состоялся митинг лично­го состава бригады, а затем на открытом воздухе был устроен торжественный солдат­ский обед.

Участие в торжествах танкистов дало нам с командармом возможность еще раз убе­диться в том, что политический подъем среди личного состава армии нарастал. Вои­ны радостно переживали замечательные ус­пехи советских войск на всех фронтах, с высоким чувством ответственности готови­лись к заключительным боям. Характерным для настроения тех дней был поток рапортов от раненых, находившихся в госпиталях. Бойцы просили ускорить их отправление в родные части, доходили с этими просьбами до Военного совета. Передо мной сохранившееся с того времени письмо ефрейтора Сергея Ивановича Аки­мова и младшего сержанта Александра Алексеевича Новокрещенова, только что вы­писанных из госпиталя. Обращаясь с просьбой  вернуть  их  в 91-ю гвардейскую  диви­зию, они писали:

«Генерал-майору товарищу В. Р. Бойко. Признаны годными к нестроевой службе. Горя непреодолимой ненавистью к фаши­стам, желаем ускорить час нашей победы. Мы просим Военный совет направить нас к полковнику Кожанову, под командовани­ем которого воевали раньше. Пусть мы не стопроцентные строевики, но еще можем держать оружие в руках. Мы призваны Ро­диной на борьбу с фашизмом, на борьбу за счастливое будущее нашей великой семьи — народов СССР. Нас никто не может упрек­нуть, что мы плохо дрались. Уйдя снова на передовую, мы поклянемся, что при выпол­нении боевой задачи ни шагу не отступим назад. Мы, как старые воины, будем пока­зывать пример молодым бойцам. Убедитель­но просим Военный совет армии как можно скорее удовлетворить нашу просьбу...» Пришлось пойти навстречу этому желанию гвардейцев.

Подготовку личного состава к наступлению мы завершили в условиях активной деятель­ности тяжелой артиллерии и авиации фрон­та: в период с 2 по 4 апреля они проводи­ли предварительное разрушение укреплений и уничтожение огневых средств врага. Пря­мо скажу, под такой аккомпанемент в частях армии более споро проходили все за­ключительные мероприятия, а их было немало. Особое внимание было обращено на комплектование штурмо­вых отрядов и групп, отработку их дейст­вий согласно специальной инструкции, под­готовленной штабом армии. Заканчивалась перегруппировка войск. До личного состава было доведено обращение Военного совета фронта «Вперед, на штурм Кенигсберга!» В первых числах апреля в армию прибыл командующий фронтом Маршал Советского Союза А. М. Василевский. Он подробно оз­накомился с решением командарма на проведение операции, осмотрел местность на на­правлении главного удара армии.

—   Готовы ли войска занять исходное поло­жение для наступления? — спросил он Люд­никова.

—   Да, — доложил командарм, — но мы ре­шили вывести войска в траншеи исходного положения в  ночь  перед  нашим  наступле­нием.

—   А вы выводите их теперь, если против­ник и обнаружит изменения, то за несколь­ко дней привыкнет к ним. А за это время наши войска лучше  изучат  свое  направле­ние и характер местности, по которой при­дется  наступать.  Имейте  в  виду, — продол­жал  маршал, — ваш  удар  в  случае  успеха поставит кенигсбергскую группировку в тя­желое положение, противник будет всячески ему противодействовать.  Силы для  этого  у него есть.

Он дал ряд советов, как действовать во вре­мя штурма, рассказал об опыте 11-й гвар­дейской армии, которая больше других про­вела боев за город и уже овладела фортом «Понарт» южнее реки Прегель. Вместе с тем он подчеркнул, что главным для 39-й армии является не допустить во время штур­ма прорыва противника с запада, с Зем­ланда.

—  Конечно, в тех же целях можно было бы использовать   и  ваш   113-й   корпус,   но  это будет   неправильно   понято,  — говорил нам Василевский. — Войска    армии    уже   очень много сделали для взятия столицы Восточ­ной  Пруссии,   особенно   прорывом   инстер­бургского  и  дайменского  рубежей.  Мы  это высоко ценим и считаем, что армия должна принять прямое участие в штурме Кенигс­берга.

Понятно, что и Людников, и я, слушая эти слова, испытывали признательность мар­шалу.

Командующий фронтом интересовался поли­тико-моральным состоянием войск, их ма­териальным обеспечением, особенно обеспе­чением боеприпасами, и был удовлетворен нашими докладами.

Кенигсбергская группировка противника на­считывала пять дивизий, крепостные полки и большое количество отдельных частей и подразделений, всего до 130 тысяч человек. Здесь было сконцентрировано около 4 ты­сяч орудий и минометов, более 100 тяже­лых танков и штурмовых орудий, большое количество боеприпасов, противотанковых и противопехотных мин.

Оборона города состояла из четырех полос*^(А3, основой которых были укрепления полевого типа и долговременные сооружения, в том числе 15 фортов. Перед каждым фортом — глубокие рвы, заполненные водой, надолбы и сплошные минные поля и проволочные за­граждения. Все дома на окраинах города подготовлены к круговой обороне, улицы за­баррикадированы. Орешек действительно был очень крепким.

Но 3-му Белорусскому фронту он был, как говорится, по зубам. Командующий фронтом для разгрома кенигсбергской группировки сосредоточил соединения четырех армий: 39, 43, 50 и 11-й гвардейской*⁽¹⁰. Для разру­шения оборонительных сооружений были созданы группы из артиллерии большой мощности — 152, 203, 210, 280 и 305-милли­метровых орудий, привлекались крупные си­лы авиации — более 2500 самолетов. И вот 6 апреля штурм Кенигсберга начался. С утра по обороне противника был нанесен сокрушительный удар нашей реактивной и тяжелой артиллерии, минометов и частично авиации. Полтора часа бушевал этот ураган. Над городом нависла пелена дыма и пыли. За годы войны мне приходилось видеть мно­го сражений за города и большие населен­ные пункты, но такое зрелище, такую мо­гучую артиллерийскую подготовку наступле­ния я увидел впервые. Вслед за нею двинулись вперед пехота и танки. Войска 39-й армии в своей полосе перешли в наступление по всему фронту: 113-й стрелковый корпус и 28-я гвардейская танковая бригада — в направлении юго-запад­ной окраины Кенигсберга, 5-й гвардейский и 94-й стрелковые корпуса — на юг, к за­ливу Фришес-Хафф. Всюду наши воины, как и ожидалось, встретились с яростным сопротивлением гитлеровцев. Чтобы выпол­нить боевую задачу, надо было сбить эту ярость обреченного врага, подавить его во­лю. К этому соединения всех наших трех корпусов были готовы.

Части 338-й дивизии 113-го корпуса дружно поднялись в атаку еще до окончания арт­подготовки и ворвались в первую траншею противника. Через считанные минуты оттуда потянулись первые взятые в плен немцы. Однако продвинуться с ходу дальше воины дивизии не смогли. В течение 6 и 7 апреля им пришлось шаг за шагом теснить гитле­ровцев к городу, отражая их контратаки. Командир дивизии полковник Я. Ф. Поте­хин в этих целях активно использовал ди­визионную артиллерийскую группу, непре­рывно направляя ее огонь на поддержку наступающим стрелкам. Работники полит­отдела дивизии, возглавляемые подполков­ником А. И. Сергеевым, находились в бое­вых порядках частей и подразделений, по­дымая дух воинов на этих последних километрах к гитлеровской цитадели. Утром 8 апреля несколько подразделений дивизии ворвались на окраину Кенигсберга и завя­зали здесь бои. В числе первых среди них была рота коммуниста старшего лейтенанта Мельничука. Ее воины сражались настоль­ко отважно, что командир 113-го корпуса генерал Н. Н. Олешев в ходе боя объявил им благодарность и поставил в пример их действия всему корпусу. На примере боя роты старшего лейтенанта Мельничука можно было убедиться, что на­ши усилия, затраченные на подготовку вои­нов к борьбе с вражескими танками, дали хорошие результаты. Был момент, когда через боевые порядки роты прорвалось 10 танков, но бойцы не дрогнули — они от­резали от танков пехоту, а артиллерия со­провождения расправилась с танками.

Энергично атаковала противника с метгет­тенского направления 192-я дивизия этого корпуса, которой командовал генерал-майор Л. Г. Басанец, хотя и ее продвижение к Кенигсбергу сдерживалось непрерывными контратаками гитлеровцев. Во второй половине дня 7 апреля я нахо­дился в расположении дивизии, сам наблю­дал напряжение боя. НП генерала Басанца находился от переднего края не более чем в полутора километрах, но нашей пехоты отсюда не было видно: она шла от рубежа к рубежу, скрываясь в складках местности, лесопосадках, в развалинах строений; на­ступление обозначалось лишь разрывами снарядов и мин. Зато исключительно актив­но действовала наша артиллерия, ее огнем поддерживался каждый бросок стрелков. Командиры батарей, как правило, находи­лись в боевых порядках стрелковых подраз­делений, поэтому огонь орудий и минометов отличался точностью и эффективностью. За время пребывания в дивизии я убедился, что командиры частей и подразделений ши­роко применяют обход узлов обороны и укрепленных населенных пунктов; особенно умело этим маневром пользовался командир 753-го стрелкового полка Герой Советского Союза А. Ф. Стебенев.

Важный вклад в решение боевой задачи ар­мии внесли соединения 5-го гвардейского корпуса. Наступая строго на юг в общем направлении на Гросс-Хайдекруг, гвардейцы успешно прорвали оборону противника и вышли в район дороги, соединяющей Ке­нигсберг с портом Пиллау. Чтобы удержать коридор из Кенигсберга на Земландский полуостров, гитлеровцы оказали в этом рай­оне отчаянное сопротивление, сосредоточили здесь свою авиацию и много раз контрата­ковали наши войска, но добиться своих це­лей не могли. Уже в первый день наступле­ния гвардейцы 5-го корпуса отрезали ке­нигсбергскую группировку от порта Пиллау, лишив ее важных коммуникаций. Глубже других войск армии вклинились в оборону противника соединения 94-го стрелкового корпуса, наступавшие в общем на­правлении на Меденау. Но и здесь гитле­ровцы, сдержав первый натиск наших войск, пытались контратаковать. Достаточно ска­зать, что высота 52,3 в полосе действий 124-й стрелковой дивизии трижды перехо­дила из рук в руки.

Но ход событий неумолимо приближал ко­нец попыткам врага удержаться в окружен­ном городе. 8 апреля дивизии 11-й гвардей­ской и 43-й армий, которые вели бои в самом городе, соединились в его центре; части 113-го корпуса нашей армии теснили гитлеровцев на юго-западной окраине. К это­му времени значительно улучшилась погода, и авиация 1-й воздушной армии многократ­но увеличила боевые удары по врагу (8 апреля было сделано более 6 тысяч самолето­вылетов). Несмотря на все грозные запреты Гитлера, комендант крепости генерал от инфантерии Ляш 9 апреля вынужден был принять ультиматум советского командова­ния, и остатки гарнизона сложили оружие. Через два с половиной часа после этого столица Родины Москва салютовала доблест­ным войскам 3-го Белорусского фронта, за­вершившим разгром кенигсбергской группи­ровки фашистских войск и овладевшим го­родом и крепостью Кенигсберг. Пусть это деталь, что салют прозвучал в поздний час — ровно в полночь, но и она подчерки­вала, как важна была весть о такой победе советским людям.

В. Р. БОЙКО,

Герой Советского Союза,

генерал-лейтенант

*⁽¹⁰     История второй мировой войны. 1939—1945. Т. 10, М., 1979, с. 118.

*^(А3    Большинство авторов говорят о внешнем обо­ронительном обводе и трех позициях.

(С)  Разработка проекта и дизайн Будаева А. В.   При использовании информации, полученной с сайта, ссылка на него обязательна.