В. Н. Балязин

"Штурм Кенигсберга"

Глава 1

Полки идут по дорогам Восточной Пруссии

Утром 13 января на протяжении ста кило­метров земля задрожала от грохота ты­сяч орудий. Два часа артиллерия 3-го Бело­русского фронта перемешивала с землей и снегом бревна и доски дзотов, в клочья рва­ла паутину колючей проволоки, вдребезги разбивала бетонные плиты усовершенство­ванных дотов.

В самом конце артиллерийской подготов­ки в атаку двинулись пехота и танки. Де­вять танковых бригад и более 20 стрелковых дивизий, поддержанные огнем тысяч орудий и сотнями самолетов, одновременно перешли в наступление. Казалось, что никакая сила не сможет противостоять этому железному потоку и никакая оборона не сможет сдер­жать его и рассыплется прахом под его чу­довищным натиском. Но бетон и броня вра­жеских укреплений выдержали этот удар Со­ветской Армии.

В первый день наступления войскам фрон­та, действовавшим на главном направлении, удалось продвинуться лишь на глубину 5— 7 км. У каменных редутов Пилькаллена и на дальних подступах к Гумбиннену завязались тяжелые бои. Противник подтягивает резер­вы. Бои становятся все ожесточеннее. Наши наступающие части ценой огромных усилий прорывают одну полосу обороны за другой. 16 января командующий фронтом для завер­шения прорыва тактической глубины оборо­ны ввел в бой танковый корпус генерала А. С. Бурдейного.

При поддержке авиации танковый корпус успешно прорвал вторую полосу обороны противника. Подобно металлическому свер­лу, со скрежетом разбрызгивая бетон укреп­ленных линий, вгрызлись в оборону немцев советские танки. Медленно, но неуклонно двигалась вперед громада советских войск.

18 января войска 28-й армии под командо­ванием генерал-лейтенанта А. А. Лучинско­го вышли на подступы к Гумбиннену.

664-й стрелковый полк 130-й стрелковой дивизии, которой командовал гвардии пол­ковник Пенов, наступал на опорный пункт Гросс-Байтчен. Гитлеровцы дрались здесь от­чаянно. Несколько раз поднимались в контр­атаку вражеские автоматчики. Они лезли из развалин домов, выскакивали из дворов и подвалов. Из лабиринта узких переулков и улочек неожиданно высовывались длинные стволы «фердинандов» и «тигров». Вско­ре был тяжело ранен командир 6-й роты этого полка. Тогда заместитель командира 2-го батальона по политчасти гвардии капи­тан С. И. Гусев принял на себя командова­ние ротой.

При отражении очередной контратаки вра­га Гусев поднял роту в атаку. За 6-й ротой поднялись и другие подразделения полка. Опорный пункт был взят, и полк завязал бои непосредственно на подступах к Гумбин­нену.

Здесь в одной из штыковых атак Гусев погиб.

На берегу тихой реки, в самом центре го­рода Гусева сейчас возвышается мраморный обелиск с лаконичной надписью: «Герой Со­ветского Союза Гусев Сергей Иванович». Именем этого человека Родина назвала го­род Гумбиннен.

21 января наши войска овладели Гумбин­неном, а на другой день — мощным опор­ным пунктом гитлеровцев — городом Инстер­бургом.

С 13 по 26 января войска 3-го Белорусско­го фронта продвинулись в глубь Восточной Пруссии на 120 км. 28 января они вышли на ближние подступы к Кенигсбергу.

В то время как войска 3-го Белорусского фронта медленно, но неотвратимо, подобно гигантскому тарану, шли прямо на Кенигс­берг, ломая оборонительные линии против­ника, 2-й Белорусский фронт начал стреми­тельное продвижение на запад, а затем, вне­запно повернув к северу, гигантской дугой охватил восточно-прусскую группировку про­тивника, перерезав все дороги, соединявшие Восточную Пруссию с Германией.

Наступление 2-го Белорусского фронта на­чалось 14 января. Подавленные огневой мо­щью советской артиллерии, гитлеровцы бро­сили первую траншею и стали разбегаться по укрытиям. Лишь небольшие группы враже­ских солдат пытались сопротивляться, но были смяты наступающими батальо­нами.

Только к концу дня противник оправился от испуга и замешательства и предпринял ре­шительные меры, чтобы исправить положе­ние. Упорные бои развернулись по всему фронту. На ряде участков появились новые соединения гитлеровцев, в спешном порядке переброшенные с Западного фронта. Отсту­пая на одном участке, фашисты лезли впе­ред на другом. Они цеплялись за каждый выступ, за каждый двор и фольварк, но все было напрасно. К 23 января в положении на фронте произошел решительный перелом — мощная группировка противника была вы­бита из Алленштайнского укрепленного рай­она. Со все нарастающей скоростью она ста­ла откатываться к Эльбингу.

Положение немецких войск, оказавшихся в восточно-прусском «котле», с каждым днем ухудшалось. Управление войсками было на­рушено: штабы не знали, где их части, ча­сти не могли найти свои штабы. Появились блуждающие роты, батальоны и целые пол­ки, вышедшие из подчинения и бредущие без всякой цели неизвестно куда. Взятые в плен в эти дни гитлеровцы сообщали, что беспорядок среди солдат и офицеров усили­вается еще и оттого, что армия переведена на самоснабжение. Организованная выдача продуктов прекратилась. Началось массовое мародерство. Солдаты перестали подчинять­ся офицерам. Деморализованное гитлеров­ское воинство превратилось в беспорядоч­ную, никем не управляемую толпу. Совет­ское командование использовало эту обста­новку, нанося глубокие, стремительные уда­ры по противнику и организуя многодневные рейды по его тылам.

В результате одного из таких рейдов наши войска без боя заняли второй по величине город Восточной Пруссии — Эльбинг. Эль­бинг был важным промышленным центром, в котором строились турбины, паровозы и пароходы, собирались автомобили и авиаци­онные моторы. Он являлся крупным узлом шоссейных и железных дорог. Советские тан­ки ворвались на улицы Эльбинга настолько неожиданно, что местный гарнизон не успел даже взяться за оружие. Когда три головных танка, на предельной скорости проскочив окраину, вышли на центральную площадь, в городе царили мир и спокойствие: в пивных за кружками эрзац-пива сидели уцелевшие от бесконечных мобилизаций старики и ин­валиды, а в центре площади юнкера Эль­бингской авиационной школы стояли по команде «Смирно», выстроившись на вечер­нюю поверку.

Оркестр училища, бодро игравший марш, мгновенно смолк, и в наступившей неестест­венной тишине почти как пушечный вы­стрел стукнула по броне откинутая крышка люка командирского танка.

Замершие в строю юнкера как по команде подняли руки.

В результате захвата Эльбинга и выхода наших частей в этом районе к побережью Балтийского моря все сухопутные коммуни­кации основных сил восточно-прусской груп­пировки врага были перерезаны.

Потеря Эльбинга ошеломила гитлеровское командование и заставила его принять «чрез­вычайные   меры»,   чтобы  исключить   подобные случаи в дальнейшем.

Фашистское руководство разработало систему мероприя­тий с целью поднять упавшую боеспособ­ность частей и превратить всю территорию провинции, оставшуюся под контролем гит­леровцев, в крепость. Все крупные деревни и маленькие городки были объявлены опор­ными пунктами. Во главе каждого из них стоял комендант, наделенный неограничен­ными полномочиями. Командам воинских частей и соединений были приданы «баталь­оны местной самообороны», возглавляемые офицерами СС. За малейшее непослушание, проявление паники, распространение демора­лизующих слухов полагалось одно — рас­стрел. Дезертиров расстреливали публично, покрывая их мертвые тела кусками материи с надписью:   «За трусость».

Эти решительные меры привели к тому, что гитлеровцы стали драться с отчаянием обреченных. Каждый шаг вперед стоил на­шим войскам больших усилий. Часто исход тяжелых боев решали сноровка и находчи­вость солдат и офицеров. Весь фронт облете­ли рассказы о том, как два командира рот гвардии капитаны Солощенко и Боровченко обшили листами обыкновенной фанеры тро­фейные гусеничные тягачи, нанесли на фа­неру камуфляж и поставили на площадки тя­гачей 45-мм пушки.

Когда десанты автоматчиков двинулись на этих «танках» в атаку, противник решил, что перед ним новые грозные машины, еще не применявшиеся на фронте. Побросав оружие, гитлеровцы в панике бросились бежать. От­важные  десантники  уничтожили 40 вражеских солдат, а три совершенно исправных орудия, восемь пулеметов и 35 винтовок со­брали на опустевших улицах сильно укреп­ленной деревни Аугам, оставленной против­ником без боя.

Но далеко не всегда так легко доставалась победа. В конце января 1945 г. 3-я гвардей­ская стрелковая Волновахская дивизия вы­шла к окраинам города Бартенштайн. В со­ставе дивизии был 22-й гвардейский артил­лерийский полк. Несколько дней артиллери­сты отражали контратаки крупных сил пе­хоты и танков противника. 2 февраля 1945 г. группа корректировщиков (двое раз­ведчиков и радист) во главе с гвардии лей­тенантом И. Ф. Ткаченко незаметно вышла далеко вперед за линию наших боевых по­рядков и, укрывшись на опушке небольшого леса, начала корректировать огонь советских орудий.

Гитлеровцам удалось потеснить наши ча­сти, и группа Ткаченко оказалась отрезан­ной от своих товарищей. Несмотря на это, со­ветские разведчики 11 часов подряд переда­вали сведения о передвижении резервов про­тивника и сообщали их точные координаты. Огонь советской артиллерии был губитель­ным и точным. Но гитлеровцы все же обна­ружили отважных корректировщиков и бро­сили роту солдат, чтобы их уничтожить. Во­семь раз поднимались гитлеровцы в атаку, и каждый раз Ткаченко и его боевые друзья вызывали на себя огонь своей артиллерии. Восемь раз между гитлеровцами и советски­ми разведчиками возникала стена из огня и металла. Благодаря точно корректируемому огню все атаки противника были отбиты. Убедившись в невозможности захватить на­блюдательный пункт силами пехоты, гитле­ровцы обрушили на него огонь своих орудий. Семь часов две артиллерийские и две мино­метные батареи врага вели огонь по группе Ткаченко. Но гитлеровцы все же не добились успеха. Наоборот, они лишь выявили систе­му расположения своих орудий и минометов и последние были уничтожены огнем совет­ской артиллерии.

За героизм, проявленный в этом бою, гвар­дии лейтенант И. Ф. Ткаченко был удостоен звания Героя Советского Союза.

Массовый героизм был проявлен воинами 3-го Белорусского фронта при прорыве обо­ронительной линии «Дайме» и во время боев в Хайльсбергском укрепленном районе.

Линия «Дайме» проходила в 30 км восточ­нее Кенигсберга по левому берегу реки Дай­ме, крутому и обрывистому. Часть ее оборо­нительных сооружений была построена еще во время первой мировой войны. В 1936 го­ду были усовершенствованы старые сооруже­ния и построены десятки новых мощных опорных пунктов. В декабре 1944 г. три кре­постных батальона тщательно подготовили таблицы огня и еще более усовершенство­вали оборону. К началу наступления совет­ских войск на линии «Дайме» насчитывалось 63 железобетонных дота, в которых стояли 210-мм орудия, пулеметы и огнеметы. Лобо­вая броня дотов имела толщину более полу­тора метров.

Левый берег реки Дайме, где располага­лись доты, возвышался над правым берегом, низким и заболоченным. В середине января немецкие саперы взорвали фугасом и лед и дамбы, регулировавшие уровень поды в ре­ке. В результате этого вода хлынули на низ­менный правый берег и затопили его. Чер­ные жерла пушек мрачно смотрели на море грязной воды, перемешанной с осколками льда. Каждый метр этого топкого болота, покрытого толстым слоем ледяной воды, простреливался из  всех  видов оружия.

Частям 43-й армии предстояло форсиро­вать разлившуюся реку и пробить непри­ступную линию «Дайме» — железную дверь Кенигсберга.

22 января гвардейцы генералов П. С. Без­углого и Н. Н. Олешева увидели доты линии «Дайме», но останавливаться было нельзя: быстрое продвижение обеспечивало успех. Бой начался поздно вечером в тумане и мгле. Амбразуры всех 63 дотов выплесну­ли смертоносные струи огня и металла. Гвардейцы — артиллеристы подполковника Олейника прямой наводкой били по вспыш­кам выстрелов, заливая амбразуры дотов встречным шквалом огня. Артиллеристы пробивали дорогу стрелковому полку, кото­рый вел на линию дотов подполковник Тру­шин. Его ударные подразделения были уже на противоположном берегу реки. С неимо­верными усилиями наши бойцы удерживали крошечные плацдармы. К ночи полк Труши­на оказался на той стороне реки Дайме один на один с бетонными громадами дотов.

На следующий день рано утром стрельба возобновилась с еще большей силой. Гул и грохот стояли на обоих берегах реки. Но даже в этом грохоте солдаты Трушина ясно различили низкий, глухой рокот танковых моторов. Из облаков тумана, причудливо пе­реплетавшегося с облаками густого черного дыма, выползали тяжелые танки с нарисо­ванной на броне головой ревущего тигра. Лениво переваливаясь с боку на бок, «тиг­ры» ползли к прибрежной кромке, где на узкой полоске берега стоял полк Трушина, готовый победить или умереть.

Навстречу немецким танкам артиллери­сты старшего лейтенанта Андрея Вишневско­го быстро выкатили 45-мм орудия единст­венной батареи, которая успела к этому вре­мени переправиться на противоположный бе­рег реки. Развернув на ровной, ничем не за­щищенной площадке свои орудия, артилле­ристы огнем в упор встретили первую волну «тигров». Снаряды валили на мерзлую зем­лю десятки вражеских солдат и офицеров, но гитлеровцы с отчаянием смертников лез­ли вперед. Вишневский и все расчеты его ба­тареи погибли у разбитых, вдавленных вра­жескими танками в землю орудий, не отсту­пив ни на шаг. Когда вражеские танки, раз­давив орудия Вишневского, подползли к са­мому берегу, их здесь встретили советские самоходные орудия, в несколько минут ре­шившие исход боя. Гарнизоны блокирован­ных дотов сдавались один за другим.

Так была взломана линия «Дайме», кото­рую гитлеровские вояки хвастливо называли железной   дверью   Кенигсберга.

Еще и в самые мощные бинокли не было видно ни высоких старинных башен, ни мно­гочисленных заводских труб, а уже слышался глухой отдаленный рокот больших фортов Кенигсберга, пушки которых посылали ты­сячекилограммовые снаряды на расстояние более 30 км.

Чем ближе подходили советские войска к Кенигсбергу, тем плотнее становились бое­вые порядки врага, упорнее его сопротивле­ние.

С трех сторон шли советские дивизии к Ке­нигсбергу. Гигантским полумесяцем выгнул­ся стодвадцатикилометровый фронт, фланги которого сходились все ближе и ближе, что­бы железным кольцом сковать столицу Вос­точной Пруссии.

28 января правое крыло наших наступаю­щих войск протаранило линию «Кранц», прикрывавшую город с севера, на следующий день передовые отряды 43-й армии генерал-лейтенанта А. П. Белобородова вышли к се­верным  окраинам  Кенигсберга.

Впереди наступали корпуса генералов Н. Н. Олешева и А. И. Лопатина, год назад прорвавшие «Голубую линию» и знаменитый «Турецкий вал».

Немцы отчаянно сопротивлялись; бои шли не только на земле, на море и в воздухе, но и под землей — в цехах подземных военных заводов, бункерах и казематах.

С юга к Кенигсбергу прорывались войска 11-й гвардейской армии под командованием генерал-полковника К. Н. Галицкого. Выйдя 23 января к заливу Фришес-Хафф, эта ар­мия отрезала гарнизон Кенигсберга от не­мецких войск, действовавших южнее города. 16-й гвардейский   стрелковый    корпус   этой армии, которым командовал генерал-майор С. С. Гурьев, вышел к южным фортам сто­лицы Восточной Пруссии.

В это время напряжение боев сильно воз­росло: только за один день — 31 января — солдаты генерал-майора С. С. Гурьева отбили 10 контратак, три четверти контратаковав­ших фашистов остались лежать на поле боя.

В эти же дни к северным фортам города вышла и 39-я армия генерал-лейтенанта И. И. Людникова, а в ночь на 2 февраля ди­визия полковника Андреева первой достигла побережья Балтийского моря. Таким обра­зом, в начале февраля 1945 г. Кенигсберг был блокирован с трех сторон. Только две дороги еще связывали столицу Восточной Пруссии с внешним миром: одна из них шла к Пиллау — морским воротам Кенигс­берга, другая — к Мемелю.

Советское командование решило прежде всего перерезать северную дорогу, ведущую к Мемелю. Дорога проходила по узкой песча­ной косе Куриш-Нерунг, длина которой пре­вышала 100 км, а максимальная ширина — 2,5 км.

У выхода на косу гитлеровцы создали мощные оборонительные сооружения. Учиты­вая это, решено было неожиданно для про­тивника форсировать залив Куриш-Гаф и сбросить немцев в Балтийское море. Выпол­нение этой задачи было поручено частям 32-й стрелковой дивизии.

Рано утром 29 января стрелковый баталь­он 113-го стрелкового полка, которым коман­довал майор А. А. Тихомиров, получил боевое задание и, погрузившись на лодки и ка­тера, взял курс на косу. Было еще темно. Над черной водой залива изредка вспыхива­ли звезды ракет, воздух разрезали огненные линии трассирующих пуль, стлались белесые полосы прожекторов. Вскоре лодки и катера подошли почти к самому берегу. Уже смолк грохот советских артиллерийских батарей, прикрывавших огнем наступающих, прошли на восток наши самолеты, отбомбившиеся на косе, и десантники остались один на один с противником, притаившимся за бронирован­ными щитами орудий, за бетонными стенами дотов, за минными полями и колючей прово­локой.

Когда десантные  суда  подошли  к берегу на расстояние 100 м, огонь противника уси­лился. Прямым попаданием мины был раз­бит тяжелый, неуклюжий баркас. Несколько десантников оказались ранеными, остальные прыгали в холодную воду и, подняв над го­ловой оружие, под шквальным огнем против­ника пробивались к окутанному дымом бе­регу. Среди наступающих то один, то другой падал в воду. Шеренги бойцов заметно реде­ли. И   вот  в тот   момент,   когда десантники уже   замедлили    движение,   они услышали громкий    возглас:   «Комсомольцы,   вперед! Коса — близко!» Это был голос комсорга ба­тальона младшего  лейтенанта В. Г.  Влады­чева. Десантники с новыми  силами   броси­лись к   берегу.   Через   несколько мгновений они   увидели,   как   бежавший   впереди всех комсорг   перемахнул   высокий  бруствер не­мецкого окопа и прыгнул в траншею. После короткого, яростного штыкового боя против­ник был выбит из первой линии и отступил в глубь обороны.

Однако через полчаса, стремясь восстано­вить утраченные позиции и сбросить де­сантников в море, полк немецкой пехоты при поддержке танков и самоходных орудий на­чал контратаку. Пригнувшись к земле, бе­жали автоматчики, прячась за бронирован­ными коробками машин. Снаряды засыпали маленький клочок земли, на котором на­смерть стоял батальон. Четыре контратаки было отбито в первой половине дня. Много трупов оставили немцы перед позициями от­важных советских воинов. Но и наши по­несли потери: был тяжело ранен комбат, убиты и ранены все командиры рот — ба­тальон уже не мог оборонять захваченный утром участок. Тогда младший лейтенант Владычев собрал всех способных сражаться бойцов, и когда немцы в пятый раз пошли в контратаку, он с криком «За Родину!» под­нял оставшуюся горстку смельчаков в шты­ки. Сам комсорг в упор уничтожил из авто­мата 17 вражеских солдат, а когда патроны кончились, отбросил автомат в сторону и, схватив саперную лопату, зарубил ею еще трех гитлеровцев. Противник не выдержал стремительного натиска десантников и бе­жал, оставив на поле боя более ста трупов убитых и раненых. Задача, поставленная пе­ред батальоном, была выполнена — плац­дарм на косе Куриш-Нерунг захвачен и удер­жан до подхода главных сил. Так гитлеров­цы лишились одной из важнейших дорог, связывавших    Кенигсберг     с курляндской группировкой    и    юго-восточными    портами Прибалтики.

За успешное выполнение боевого задания и проявленные мужество и стойкость млад­ший лейтенант Василий Григорьевич Влады­чев был удостоен звания Героя Советского Союза.

К 8 февраля войска 2-го и 3-го Белорус­ских фронтов расчленили восточно-прусскую группировку противника на три изолирован­ные друг от друга части. Самая крупная группировка, включавшая до 23 дивизий, за­нимала позиции к юго-западу от Кенигсбер­га, около 4 вражеских дивизий засели в Кенигсберге и еще 5 дивизий окопались на болотистом четырехугольном полуострове Земланд, прикрывая морские ворота Кенигс­берга — крепость и порт Пиллау.

Командующий 3-м Белорусским фронтом генерал армии И. Д. Черняховский решил уничтожить вражескую группировку по ча­стям. В первую очередь предстояло разгро­мить самую крупную группировку, образо­вавшуюся юго-западнее Кенигсберга.

Здесь противник опирался на многочис­ленные укрепления Хайльсбергского укреп­ленного района, самого мощного в общей системе обороны Восточной Пруссии. В этом районе были построены две первокласс­ные крепости, десять линий траншей и 911 дотов, на отдельных участках на кило­метр фронта приходилось по полтора десятка дотов.

В середине февраля 1945 г. войска фронта начали   осторожно   прощупывать сложную оборонительную систему Хайльсбергского укрепленного района.

В ночь на 18 февраля стремительной ноч­ной атакой был взят небольшой, но очень важный в тактическом отношении город Мельзак. Гитлеровцы приложили немало уси­лий, чтобы возвратить его, но тщетно: упор­ные бои, развернувшиеся у Мельзака, не при­несли им никакого успеха. Тогда фашист­ское командование бросило под Мельзак крупные силы, стремясь во что бы то ни ста­ло выбить советские войска из города.

У Мельзака сложилась очень тяжелая и опасная обстановка. В район города выехал генерал армии И. Д. Черняховский. Это бы­ло 18 февраля 1945 г. Неподалеку от окраины Мельзака разрывом вражеского снаряда И. Д. Черняховский был смертельно ранен и через несколько минут скончался, не приходя в сознание, на руках у своих боевых това­рищей.

Иван Данилович Черняховский, воспитан­ный партией и Советским государством, в годы Великой Отечественной войны стал од­ним из талантливейших полководцев нашей армии.

Черняховский бил гитлеровцев под Новго­родом и Псковом, на Курской дуге, на Днеп­ре и в Белоруссии. Это его прославленные армии принесли свободу Минску и Вильнюсу и первыми перешли границу и вступили на землю Восточной Пруссии.

«Армия и флот Советского Союза скло­няют свои боевые знамена над гробом одного из лучших полководцев Красной Армии» — говорилось в специальном  Приказе  Верхов­ного Главнокомандующего.

В командование 3-м Белорусским фрон­том вступил Маршал Советского Союза А. М. Василевский. Ему предстояло завершить гигантскую наступательную операцию, нача­тую его талантливым предшественником.

13 марта, во время сильных весенних дож­дей, превративших район боевых действий в топкое болото, войска фронта перешли в ре­шительное наступление, стремясь ликвидиро­вать хайльсбергскую группировку.

В конце марта пал последний оплот Хайльсбергского укрепленного района — го­род Дойч-Тирау. Бои за город были очень упорными. Их исход решила танковая рота лейтенанта И. М. Ладушкина, двигавшаяся впереди наших наступающих войск. 16 мар­та неподалеку от Дойч-Тирау вражеский бро­небойный снаряд разбил и поджег танк лей­тенанта. Раненый Ладушкин пересел в дру­гую машину и первым ворвался в глубину вражеской обороны. Из стороны в сторону металась его тяжелая машина, наводя ужас на противника. Два противотанковых орудия врага вместе с расчетами были раздавлены гусеницами танка. Но вскоре танк был под­бит, и Ладушкин замертво рухнул на дно вспыхнувшей машины. Однако вслед за командиром на позиции противника рину­лись окутанные огнем и дымом другие танки роты Ладушкина. 70 гитлеровцев было уни­чтожено этой лавиной, 15 артиллерийских орудий смято гусеницами танков, около 40 фашистов с поднятыми руками стояли в разных концах поля...

Танки ушли к Людвигсорту и через не­сколько дней взяли его. Теперь этот город носит имя Героя Советского Союза лейтенан­та Ивана Мартыновича Ладушкина, отдав­шего свою жизнь за великую Родину.

Боями в районе Людвигсорта завершилась операция по разгрому хайльсбергской груп­пировки противника. Мощная группировка, насчитывавшая два месяца назад более 150 тыс. человек, была окончательно ликви­дирована. Теперь перед войсками фронта встала новая трудная и сложная задача — взять Кенигсберг. И десятки тысяч воинов с огромным энтузиазмом и решительностью стали готовиться к штурму Кенигсберга, од­ной из сильнейших крепостей мира.

ДАЛЬШЕ

(С)  Разработка проекта и дизайн Будаева А. В.   При использовании информации, полученной с сайта, ссылка на него обязательна.