В. Н. Балязин

"Штурм Кенигсберга"

Глава 3

Полки поднимаются на штурм

В течение четырех дней до начала штур­ма артиллерия разрушала форты, доты, наиболее прочные здания и баррикады.

В ночь на 6 апреля штурмовые батальоны начали разведку боем. Первая линия враже­ских окопов была взята после короткого штыкового боя. Благодаря этому наши пе­редовые части к 8 часам перенесли исход­ный рубеж для атаки на 600—800 м вперед. А в 10 часов свыше пяти тысяч орудий раз­ных калибров открыли огонь по оборони­тельным сооружениям столицы Восточной Пруссии. Над большими фортами Кенигс­берга поднялись тучи дыма, фонтаны земли и десятки тяжело переворачивающихся в воздухе вырванных с  корнем деревьев.

Два часа, не прекращаясь ни на мгнове­ние, сыпался град снарядов и бомб на всю глубину немецких позиций первого и второ­го оборонительного обводов. К исходу перво­го часа артиллерийской подготовки орудия средних и крупных калибров снесли много­метровый земляной покров, прикрывавший сверху внешние форты и доты крепости.

Вслед за этим тяжелые орудия и орудия особой мощности начали вести огонь на по­ражение. Их снаряды проламывали трехмет­ровые кирпичные стены и сплющивали тя­желые танки так, словно они были сделаны из кусков жести.

В 13 часов со всех четырех сторон на го­род двинулась всесокрушающая волна пехо­ты, танков и артиллерии. Артиллеристы ка­тили орудия стволами вперед в боевых по­рядках пехоты. Пушки и танки с расстояния в несколько десятков метров били по амбра­зурам, ослепляя немецких стрелков и пуле­метчиков, а в это время штурмовые группы просачивались между фортами и дотами, окружая и блокируя их со всех сторон: в «нерушимой» немецкой обороне после двух часов наступления появились первые бреши и трещины, а уже в середине дня весь пер­вый оборонительный обвод трещал по швам, доживая свои последние часы.

...За спиной приготовившихся к атаке сол­дат еще гремели раскаты артиллерийской подготовки, а уже танкисты подполковника Охрименко выводили свои машины в поле, на противоположной стороне которого воз­вышался один из самых больших фортов Кенигсберга — «Король Фридрих». Обходя многочисленные воронки, танки двинулись к зловеще безмолвным капонирам форта. Арт­подготовка кончилась, когда до глубокого рва, наполненного водой, осталось не более четырехсот метров. Вот уже танкисты совер­шенно отчетливо увидели узкие щели бой­ниц и черного одноглавого орла, распластав­шего крылья над   центральными   воротами форта, но орудия форта по прежнему молчали.

И лишь когда головные танки с длинными привязанными бревнами на бортах и башнях подошли вплотную к облицованному камнем рву, амбразуры «Короля Фридриха» впервые окутались пороховым дымом. Но советские танки не развернулись, не пошли назад, они вступили в артиллерийскую дуэль с крепост­ными орудиями форта.

Двадцать минут продолжался этот нерав­ный бой. Советские танки, казавшиеся ма­ленькими зелеными жуками по сравнению с черной громадой форта, беспрерывно меняя положение, ни на минуту не прекращали огня. Раскаленные  зазубренные осколки металла и ноздреватые, выщербленные куски бетона со свистом влетали в амбразуры тол­стостенных казематов. А в это время под прикрытием огня танков штурмовые группы офицеров Дзюбы и Федорова из подвезенных головными танками бревен вязали мост. Он еще не был готов, а уже на ту сторону рва по дрожащим, качающимся бревнам бежали солдаты с гранатами, взрывчаткой и огне­метами. Через несколько мгновений тяжелые связки противотанковых гранат полетели в окна первого этажа, окутанного дымным об­лаком взрывов. Полчаса спустя левое крыло форта взлетело на воздух, взорванное сапе­рами штурмовой группы.

И когда на внутреннем дворе форта осела пыль, поднятая взрывом, в окнах второго этажа вдоль всего двухсотметрового фасада «Короля Фридриха» забелели флаги капиту­ляции.

Обреченный на разгром Кенигсберг выдал первую партию своих пленных...

Однако на других участках первого обо­ронительного обвода противник продолжал яростно сопротивляться.

Разнообразие оборонительных сооружений и средств борьбы порождало и разнообразие методов ведения боя. В условиях огромного, хорошо укрепленного города, каким был Ке­нигсберг, наши войска беспрерывно меняли тактику, находя совершенно новые приемы борьбы с врагом. Исключительно ярким при­мером тактического мастерства явилось взя­тие самого большого форта Кенигсберга «Король Фридрих-Вильгельм Второй», при­крывавшего город с севера. (Официальное название форта № 5 - король Фридрих Вильгельм III - ред. А.В.)

Этот форт, окруженный со всех сторон ши­роким наполненным водой противотанковым рвом, железобетонными дотами и сотнями противотанковых и противопехотных мин, казался неприступным. Все окружающее форт пространство простреливалось кин­жальным огнем пулеметов. За его каменны­ми стенами, достигавшими трехметровой тол­щины, сидело более 400 немецких солдат и офицеров; 22 орудия и несколько десятков пулеметов вели огонь из каменного нутра «Короля Фридриха-Вильгельма Второго». Форт имел электростанцию, госпиталь и огромное количество боеприпасов, снаряже­ния и продовольствия.

Но расчет на то, чтобы продержаться не­сколько месяцев, не оправдался: форт пал к исходу второго дня штурма. Вот как это произошло. Когда над боевыми порядками советских войск, приготовившихся к атаке, еще летели глухо гудящие снаряды дально­бойных орудий, пулеметчик Иван Дворский из пулеметной роты 80-го стрелкового полка полковника А. М. Хохлова выбрался на про­тивоположную сторону рва, остановившись примерно в 50 м от вражеских позиций. За­сев в воронке от снаряда, он установил пуле­мет и стал ждать начала нашей атаки. В тот момент, когда первые штурмовые группы бросились ко рву и фашисты открыли по ним бешеный огонь из всех видов оружия, Дворский на выбор стал бить вражеских стрелков и пулеметчиков. 4 пулемета вместе с расчетами и около 50 гитлеровских солдат уничтожил в этом бою отважный воин. Благодаря его   смелости   и находчивости взвод лейтенанта Мирзы Джабиева из 806-го стрелкового полка, которым командовал пол­ковник П. И. Запашков, смог переправиться через ров и залечь на фланге форта, приго­товившись к последнему решительному бро­ску. А в то время как взвод Джабиева под прикрытием огня пулемета Дворского сосре­доточился на фланге вражеских позиций, подразделения 235-й стрелковой дивизии ге­нерал-майора И. Л. Луцкевича окружили форт со всех четырех сторон и к концу пер­вого дня наглухо блокировали его, отрезав от соседних узлов сопротивления.

На следующий день, 7 апреля, утром чет­веро саперов под прикрытием огня снайперов и пулеметчиков переплыли противотанковый ров и оказались на его южной стороне в не­скольких десятках метров от стены форта. Это были саперы из взвода лейтенанта И. П. Си­дорова, входившего в 175 отдельный сапер­ный батальон капитана Гончарова. Здесь они сняли и разминировали более двухсот немец­ких мин. Достав из них взрывчатку, саперы подползли вплотную к стене форта и зами­нировали ее в трех местах. Командир отделе­ния рядовой Владимир Полупанов первым произвел взрыв, однако стена только тресну­ла, но не обвалилась. Вслед за ним произвел взрыв лейтенант Сидоров, но и этого заряда оказалось недостаточно. Тогда Полупанов снял еще несколько десятков мин, вынул из. них взрывчатку, подложил ее под стену фор­та и снова произвел взрыв. На этот раз стена рухнула. Гитлеровцы, обнаружив пролом, выскочили во двор форта и пошли в атаку» чтобы сбросить советских саперов в противотанковый ров. Но Полупанов огнем автома­та и гранатами отбил атаку, уничтожив 12 гитлеровцев.

В это время лейтенант Сидоров подложил под стену еще 300 килограммов взрывчатки и второй раз, как и Полупанов, произвел взрыв. В образовавшуюся брешь Сидоров стал бросать одну за другой гранаты. Взры­вом и гранатами лейтенант Сидоров уничто­жил 76 солдат и офицеров противника...

К двум проломам в стене форта стали стя­гиваться наши штурмовые группы.

А неподалеку от Сидорова и Полупанова двое их товарищей, коммунисты старшина Петр Меренков и старший сержант Григорий Малыгин, закладывали в амбразуру капони­ра еще одну порцию взрывчатки. 72 мины сняли Меренков и Малыгин для того, чтобы взорвать капонир. И вот когда все уже было почти готово, старшину Меренкова тяжело ранило. Истекая кровью, Меренков все же установил запал, но в последний момент по­терял сознание. Малыгин пополз на выруч­ку своему другу и тоже был ранен. Теряя по­следние силы, Малыгин добрался до Мерен­кова, оттащил его почти в бессознательном состоянии за угол капонира и все же вернул­ся назад и взорвал капонир. Взрывной вол­ной Малыгина отбросило ко рву. Его тело по­висло над самой водой, и, возможно, Малы­гин погиб бы, если в это время в воду не бро­сились бы наши солдаты, которые и спасли обоих героев.

В то время как Сидоров, Полупанов, Ме­ренков и Малыгин блокировали форт с одной стороны, с другой стороны вторая группа саперов блокирова­ла еще два казе­мата. Командир этой группы

младший лейте­нант Ишмай Иш­кинин взорвал же­лезобетонный ка­земат, внутри ко­торого находи­лись 4 пулемета и 45 вражеских солдат.

Второй казе­мат заминирова­ла группа сапе­ров под командо­ванием сержанта Василия Курасо­ва. Курасов, при­готовившийся поджечь шнур, был тяжело ранен и упал у стены, по все же поджег шнур и взорвал каземат. Под развалинами каземата осталось еще 40 гитлеровцев.

После этого советские войска, блокировав­шие форт, с трех сторон пошли на штурм. Первым поднял в атаку своих солдат сер­жант Алексей Кондруцкий. Его взвод шел впереди подразделений 806-го стрелкового полка. Под ураганным огнем сержант пере­плыл ров и первым из атакующих достиг од­ной из башен форта. Бросив одну за другой две связки гранат в амбразуры первого эта­жа, Кондруцкий уничтожил два пулемета и 10 вражеских солдат.   Взвод   в   это   время ударом с фланга выбил гитлеровцев из тран­шей и ворвался во двор форта. А на другом фланге старший лейтенант И. И. Ткаченко полз с группой солдат прямо на вражеские пулеметы, намеренно отвлекая весь огонь на себя. И в то время как внимание гитлеров­цев было направлено на группу Ткаченко, главные силы его роты при поддержке огня двух наших батарей ринулись прямо на центр форта.

Солдаты Ткаченко в полный рост бежали к центральным воротам, в это время орудия батареи старшины Алексея Шубина с близ­кой дистанции вели огонь по амбразурам форта.

Старшина Шубин заменил раненого навод­чика одного из орудий своей батареи и де­сятью выстрелами подавил огонь трех амбра­зур форта. Рядом с батареей Шубина артил­леристы 295-го отдельного истребительного противотанкового дивизиона майора Успен­ского громили последний вражеский дот, прикрывавший подступы к «Королю Фрид­риху-Вильгельму Второму».

Наконец дот замолчал, и артиллеристы 1-й батареи дивизиона майора Успенского про­катили мимо него свои орудия и установили их прямо на краю рва, против стен и башен окутанного огнем и дымом форта. Одно ору­дие было разбито вражеским снарядом. Тог­да его наводчик рядовой Федор Чирков вме­сте с пехотинцами пошел на штурм.

Блокирующая центр форта рота Ткаченко и наступающая рядом с ней штурмовая группа старшего лейтенанта Р. Р. Бабушкина сквозь проломы в сте­нах ворвались во двор форта. В первых рядах на­ступающих были Чирков и Бабуш­кин. В рукопаш­ном бою, завя­завшемся во дво­ре, группа Ба­бушкина уничто­жила 43 гитле­ровских солдата и офицера, при­чем 12 солдат и 3 офицера уни­чтожил лично Ба­бушкин.

Рядовой Федор Чирков и командир отде­ления младший сержант Антон Соломаха ворвались в каземат форта и, уничтожив гранатами 27 гитлеровцев, взяли в плен 15. Когда они выводили пленных во двор форта, там, побросав оружие, уже стояли 254 сол­дата и офицера, прекратившие сопротивле­ние и сдавшиеся в плен.

Вечером лейтенант Мирза Джабиев под­нял на головной башне форта алое знамя. 22 орудия огромного форта подняли жерла в синее небо, а небо заглядывало в глубокие казематы «Короля Фридриха Вильгельма Второго» сквозь 96 пробоин в его проды­рявленных стенах и крыше…

Когда-то надменные прусские короли от­ливали на стволах своих пушек хвастливую фразу: «Последний довод короля». Грубая военная сила, сила штыков и пушек, была их последним, самым веским доводом. В сраже­нии за Кенигсберг эти убедительные аргу­менты были выбиты из вражеских рук си­лой победоносного советского оружия.

Удар, нанесенный по Кенигсбергу, был ко­роток и стремителен, как удар молнии. И как при вспышке молнии невозможно охватить взглядом всего, так и во время этого штур­ма невозможно было разглядеть мельчай­шие детали огромного эпического полотна битвы. И только позже, когда великие собы­тия становятся достоянием истории, совре­менники и участники этих событий начи­нают понимать, что «мельчайшие детали», которых они тогда почти не замечали, те­перь предстают перед изумленными потом­ками как героические деяния грозных и ве­личественных дней, вписанных кровью и зо­лотом на страницах истории и полотнищах гвардейских знамен.

...Подвиг старшего сержанта М. А. Була­това в те дни не получил большой извест­ности. О Булатове было сказано предельно скупо, по-военному четко и чуть-чуть сухо­вато: «Выполнение боевого задания...» А этот человек открыл путь на Кенигсберг де­сяткам наших танков и самоходок, пехот­ным и артиллерийским полкам 54-го стрел­кового корпуса генерала Ксенофонтова.

Вот как это было. Ранним утром 6 апреля, когда советские войска заканчивали подго­товку к атаке, командир 369-го отдельного саперного батальона 235-й гвардейской стрелковой дивизии капитан Тищенко, выз­вав к себе старшего сержанта Булатова, при­казал ему произвести инженерную разведку шоссе Кенигсберг — Раушен на участке, не­посредственно примыкавшем к городу. Вы­полняя приказ комбата, Булатов вместе с тремя солдатами перелез через бруствер траншеи первой линии и по-пластунски по­полз вперед. За несколько сотен метров до шоссе гитлеровцы обнаружили смельчаков и открыли по ним ружейный и пулеметный огонь. Прижимаясь к земле, саперы упорно ползли вперед. Но очень ровным было поле, очень точно вели огонь фашистские стрелки и пулеметчики и слишком мало было рас­стояние между гитлеровцами, засевшими в домах, и нашими воинами, ползущими на ви­ду у противника... Двое солдат было ранено, третий убит. Оставшись один, Булатов про­должал ползти вперед, наскоро перевязав пе­ред этим своих истекающих кровью товари­щей.

И вот наконец шоссе. Его гладкая асфаль­тированная лента, чуть поблескивая на по­воротах в полукилометре от города, вдруг распрямилась и безукоризненной прямой пролегла к окраине города. Окраина, изры­тая окопами и переплетенная колючей про­волокой, десятками амбразур и окон смотре­ла на шоссе, вдоль которого по придорож­ному кювету полз Булатов. Он миновал уже последний  поворот   и   вдруг   заметил,   что гладкое асфальтированное шоссе покрыто рваными, зазубренными кусками асфальта, неплотно подогнанными друг к другу. Было видно, что асфальтовое покрытие сначала было взломано, а затем вновь настелено на то же самое место. Булатов с трудом отва­лил крайний кусок асфальта и увидел под ним врытую в насыпь крупнокалиберную авиационную бомбу, превращенную гитле­ровцами в фугас нажимного действия. Бу­латов вывернул взрыватель бомбы и, осто­рожно положив его в кювет, снова выбрался на шоссе.

В пятистах метрах от окраины, на ровной, как стол, поверхности шоссе, лежал ничем не защищенный человек и кусок за куском отваливал тяжелые глыбы асфальта, один за другим обезвреживая смертоносные немец­кие фугасы. А прямо над ним и совсем ря­дом с ним свистели вражеские пули и оскол­ки. Если бы хоть одна пуля или осколок по­пали в очередной фугас, который в эти ми­нуты обезвреживал отважный сапер, здесь осталась бы только глубокая черная яма. Булатов знал это и все же продолжал рабо­тать. 24 авиационные бомбы обезвредил старший сержант под ураганным огнем противника. А через несколько часов после того как Булатов совершил свой поистине героический подвиг, по шоссе пронеслись со­ветские танки и самоходки, прокладывая пе­хоте дорогу к окраине Кенигсберга.

У маленьких домиков кенигсбергских предместий начиналась вторая оборонитель­ная позиция. Доты и надолбы, многорядная колючая  проволока  и  минные  поля,  бесконечные линии траншей и ходов сообщения образовывали эту позицию, самую мощную из трех оборонительных позиций Кенигсберга. Бои по прорыву второй позиции были очень тяжелыми. Первыми ворвались на окраины города части 235-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майора И. Л. Луцкевича. Это произошло в районе Шар­лоттенбурга. Сюда 6 апреля, во второй поло­вине дня, командир отделения 801-го стрел­кового полка гвардии старший сержант Иван Кокшаров вывел своих солдат — пер­вых советских солдат, переступивших город­скую черту Кенигсберга. Около 40 гитлеров­цев уничтожило отделение Ивана Кокшаро­ва в этом бою, возглавляя атаку всего ба­тальона.

Успех, выпавший на долю Кокшарова, вскоре блестяще развил командир батальона 801-го стрелкового полка старший лейтенант Г. М. Нырков. В 14 часов батальон Ныркова достиг квартала 503, где были расположены казармы вражеских пехотных частей. Ско­вав казармы огнем артиллерии, Нырков обо­шел противника с тыла и, лично возглавив атаку, стремительным ударом овладел ка­зармами, уничтожив при этом 350 гитлеров­цев и захватив 10 минометных и артилле­рийских батарей. Благодаря этому смелому маневру 801-й стрелковый полк подполков­ника А. М. Хохлова к вечеру дальше всех наших частей продвинулся в глубь города.

Обескураженный неудачей в районе Шар­лоттенбурга, противник пытался в других районах города любой ценой удержать советские войска на линии первой оборонительной позиции.

В первый день штурма Кенигсберга осо­бенно напряженные бои развернулись у за­падной окраины города, в районе Фридрих­сберга, в трех километрах севернее поселка Метгеттен.

На этом участке 227-й артиллерийский полк подполковника Заяц и 68-й стрелко­вый полк полковника Онищенко (оба из 70-й стрелковой дивизии) натолкнулись на беше­ное сопротивление гитлеровцев, стремивших­ся во что бы то ни стало задержать наши части на линии больших фортов Кенигс­берга. После мощной артиллерийской подго­товки наши пехотинцы и артиллеристы до­стигли поселка Фридрихсберг и завязали бой на его улицах. 7-я батарея 3-го дивизиона артиллерийского полка подполковника Заяц огнем своих пушек подавила уже несколько пулеметов и орудий противника, рассеяв и частично уничтожив около двух взводов вра­жеской пехоты, когда гитлеровцы перегруп­пировались и пошли в контратаку.

Одно из орудий 7-й батареи, которым ко­мандовал старшина Александр Обухов, бы­ло окружено гитлеровцами. До роты пехоты бросилось к орудию Обухова. Расчет Обухова в упор расстрелял атакующих гитлеровцев и, уничтожив 60 солдат и офицеров против­ника, отбил атаку.

В то время как старшина Александр Обу­хов отбивал атаку гитлеровцев на участке 3-го дивизиона, его боевой товарищ сержант Константин Роденко — командир орудия 1-й батареи   1-го  дивизиона  227-го  артиллерийского полка — на другом фланге полка от­бил еще одну атаку противника, уничтожив 40 солдат и офицеров. Бой в Фридрихсберге не умолкал до глубокой ночи. Выбить про­тивника из этого пункта 6 апреля так и не удалось.

В маленьком пригородном поселке на двух соседних улицах, а иногда и в соседних до­мах были свои и враги.

А между тем южнее Фридрихсберга совет­ские войска уже перерезали железную доро­гу Кенигсберг — Фишхаузен и заняли посе­лок Метгеттен.

К железной дороге Кенигсберг — Фишхау­зен войска фронта шли с двух сторон: с се­вера наступала стрелковая дивизия генерал-майора Белоногова, с юга — дивизия полков­ника В. И. Кожанова. Гвардейцы Кожанова сковали перед фронтом своей дивизии три пехотных полка и четыре отдельных баталь­она противника, а тем временем 349-й стрел­ковый полк майора Меморского из дивизии генерала Белоногова стремительным ударом вышел к железной дороге с: севера.

Особое мужество во время этого боя про­явил стрелок 1-й пулеметной роты 349-го стрелкового полка ефрейтор Семен Гайду­ков.

Утром 6 апреля, заметив большую группу гитлеровцев, сосредоточившихся для атаки, Гайдуков незаметно пробрался на вершину небольшой высоты и внезапно открыл огонь по скопившимся за высоткой гитлеровцам. Более 60 вражеских солдат и офицеров унич­тожил на этой высотке отважный воин.

Развивая успех Гайдукова, 1-й стрелковый батальон начал атаку и вскоре вплотную приблизился к окраине поселка Метгеттен. В этой атаке ефрейтор Гайдуков уничтожил восемь гитлеровцев и шестерых взял в плен, а затем ворвался в штаб минометной бата­реи и захватил ценные документы.

Во второй половине дня 6 апреля подраз­деления 19-го артиллерийского полка под­полковника Чекмазова ворвались на улицы поселка Метгеттен и после короткого штыко­вого боя вышли к корпусам механического завода.

В этом бою был убит командир одной из наших стрелковых рот. Потеряв командира, солдаты прекратили наступление и залегли недалеко от ограды завода. И в этот момент командир отделения из взвода разведки стар­ший сержант П. С. Шакаурин, взяв на себя командование, поднял солдат в атаку. Ведя за собою роту, коммунист П. С. Шакаурин лично в рукопашном бою, закипевшем на улицах Метгеттена, уничтожил двенадцать гитлеровцев. Когда поселок был полностью очищен от гитлеровцев, Шакаурин водрузил на самом   высоком   здании Красное знамя.

Штурмовые группы 27-й гвардейской стрелковой дивизии генерала К. Я. Тымчика, наступавшие на Кенигсберг с севера, все глубже вгрызались во вражескую оборону, обтекая форты и доты, перерезая траншеи, выбивая  гитлеровцев  из  щелей  и  укрытий.

К 18 часам внешний оборонительный об­вод Кенигсберга с северной стороны был про­рван по фронту на десять километров. К это­му времени передовые отряды гвардейцев уже продвинулись на три километра в глу­бину, оставив за спиной окруженные со всех сторон форты «Королева Луиза», «Мариен­берг» и «Кведнау». К вечеру бой шел уже на чистеньких улицах городских предместий и в тихих яблоневых садах...

А в это время на всех других участках ги­гантского сражения, развернувшегося за го­род, советские войска продолжали теснить противника, очищая дом за домом, улицу за улицей. На западной окраине города в первой половине дня были наконец перере­заны железнодорожная магистраль и шос­сейная дорога, соединяющие столицу Восточ­ной Пруссии с ее морскими воротами — Пил­лау. В 15 часов первые гвардейские части уже ворвались в предместье Иудиттен и в 20 часов начали выбивать гитлеровцев с тер­ритории целлюлозно-бумажного комбината, за которым, разветвляясь на множество ру­кавов, бежали рельсы железной дороги Ке­нигсберг — Пиллау, туго стянутые в один большой сверкающий узел в районе приго­родного вокзала Ратсхоф.

Трудно сказать, где именно оказывал про­тивник наибольшее сопротивление в первый день боев за город, упорные бои шли повсю­ду. Но, пожалуй, самые тяжелые бои были в районе южных фортов. Один из фортов, по­строенный в виде буквы «П», с двумя артил­лерийскими батареями из шести 280-мм и четырех 210-мм орудий был очень сильно разрушен огнем нашей осадной артиллерии и сравнительно легко взят гвардейцами 1-й гвардейской Краснознаменной дивизии пол­ковника П.  Ф.  Толстикова через несколько часов после начала атаки. Другой, форт № 8, расположенный у самого залива и блокиро­ванный гвардейцами генерала С. С. Гурьева, яростно огрызался весь день до наступления темноты, задерживая вокруг себя большое количество наших войск.

Рядом с ним также упорно сопротивлялся форт «Кальген». Артиллеристы подполков­ника Коржинского, которые вели огонь по этому форту, окончив артподготовку, были переброшены на другой участок. Притаив­шиеся во время артподготовки гитлеровцы ожили, как только в атаку пошла наша пе­хота. Батареи форта открыли ураганный огонь по пехотному батальону майора Рома­нова, который должен был захватить его, и вынудили пехотинцев на несколько часов за­лечь перед стенами «Кальгена». К вечеру наши пехотинцы выбили гитлеровцев из пер­вой траншеи и к ночи захватили вторую траншею, вплотную приблизившись к окру­жающему форт рву, глубина которого рав­нялась семи, а ширина 25 м. Вдоль его вну­тренних стен, облицованных плитами серого камня, шла прочная железная ограда высо­той в два метра. За оградой со дна рва под­нимался центральный бастион форта, из ам­бразур которого не прекращался огонь авто­матов и пулеметов. Пехотинцы Романова залегли в отбитых траншеях, дожидаясь на­ступления следующего дня. Противник всю ночь пускал ракеты, опасаясь внезапного нападения, и время от времени простреливал пустое пространство перед фортом, не давая советским солдатам сделать ни одного шага вперед.

К исходу дня 6 апреля единой оборони­тельной системы Кенигсберга фактически уже не существовало: на первой позиции оставались отдельные разрозненные очаги сопротивления, вторая позиция была сильно разрушена. Большие форты наполовину бы­ли в наших руках, причем некоторые из них сдавались, не ожидая общей атаки. Так сда­лись форты «Канитц» и «Лендорф».

Форт «Канитц» после общей артиллерий­ской подготовки подвергся огневой обработке орудиями майора Кручины. Вслед за этим штурмовой отряд капитана Федорова плотно блокировал форт, дав возможность группе наших саперов подтащить к нему 25-кг ящи­ки с толом. Поздно вечером, после того как взрывчатка была заложена под стены казар­мы и бастионов, капитан Федоров послал гарнизону «Канитца» ультиматум с предло­жением сдаться в плен, предупредив, что в случае отказа форт будет взорван. Через не­сколько минут из помещений форта стали выходить гитлеровцы. Здесь было захвачено 110 человек во главе с комендантом «Ка­нитца» майором Махтом. Седой сухощавый майор, желая сохранить престиж храброго солдата, сделал вид, что не угроза капитана Федорова взорвать форт, а некоторые такти­ческие соображения, приведшие его к выводу о бесцельности сопротивления, заставили его принять этот ультиматум. «Мне было при­казано,— сказал Махт,— сражаться до по­следнего солдата, но чудовищная сила артиллерии русских и наступление пехоты заста­вили меня сложить оружие. Я понял, что Кенигсбергу не устоять».

Вскоре это поняли и другие немецкие сол­даты и офицеры: в два часа капитулировал форт «Лендорф», один из последних на се­верной окраине Кенигсберга. За час до этого два наших парламентера — капитан Адаш­кевич и старший лейтенант Кузнецов — по спущенному для них гитлеровцами подъем­ному мосту перешли ров и спустились в подвалы форта. Один час дали на размыш­ление вражеским солдатам и офицерам наши парламентеры, и уже через сорок ми­нут 192 солдата и 5 офицеров выстроились у рва, сложив на землю оружие.

Успехи советских войск уже в первые ча­сы штурма объясняются многими причина­ми. Самой важной из них явилась целе­устремленная, хорошо организованная пар­тийно-политическая работа в войсках, прове­денная накануне штурма коммунистами, комсомольцами  и политработниками.

Коммунисты и комсомольцы были не толь­ко активными пропагандистами и агитато­рами, они были тем стальным ядром армии, вокруг которого сплачивались беспартийные солдаты, сержанты и офицеры.

Коммунисты и комсомольцы были в пер­вых рядах воинов. Это они поднимали в ата­ку роты и батальоны прославленных армий, дравшихся на улицах Кенигсберга, это они своим личным мужеством и бесстрашием подавали прекрасный пример десяткам тысяч советских солдат и офицеров. Уже в первый день штурма все наши воины узнали о под­вигах двух коммунистов — старшего сержан­та Г. Ф. Молочинского и старшины И. П. Чи­ликина.

В 12 часов 6 апреля, когда на Кенигсберг со всех сторон двинулись наши соединения, парторг стрелковой роты 993-го стрелкового полка 263-й стрелковой дивизии старший сержант Молочинский возглавил атаку роты и, выбив гитлеровцев из первой траншеи, за­вязал бой в глубине вражеской обороны. Но во время атаки на вторую линию траншей два вражеских пулемета заставили залечь стрелковую роту, не давая ни на шаг про­двинуться вперед. Молочинский подкрался к одному из пулеметов и гранатами уничто­жил его вместе с расчетом. В это время за­работал второй пулемет. Решив во что бы то ни стало уничтожить и его, Молочинский бросился вперед и, швырнув связку гранат, взорвал его. Тридцать гитлеровцев бросились к отважному коммунисту. Двенадцать из них он уничтожил огнем автомата и кинулся в рукопашную. В этом бою он погиб, но рота, воодушевленная его подвигом, рину­лась вперед и одержала победу. Бесстраш­ному коммунисту посмертно было присвое­но звание Героя Советского Союза.

В той же дивизии, где служил старший сержант Молочинский, парторгом другой стрелковой роты был старшина И. П. Чили­кин.

Утром 6 апреля Чиликин поднял свою роту в   атаку   и   первым   из   солдат   и офицеров 995-го стрелкового полка подполковника X. М. Амбаряна ворвался во вражескую траншею. Забросав гранатами пулемет, Чи­ликин с пятью солдатами стремительно про­шел по ходу сообщения во вторую линию траншеи и совершенно неожиданно для про­тивника оказался у него в тылу. 150 гитле­ровцев взял в плен старшина Чиликин со своими товарищами, а затем, продвигаясь дальше, гранатами подавил немецкий дот, мешавший нашему наступлению. Когда же у самой окраины Кенигсберга погиб коман­дир роты, парторг Чиликин принял на себя командование и первым ворвался на улицы города.

Вслед за коммунистами шли их младшие товарищи — комсомольцы. Многие из них, несмотря на молодость, были закаленными, опытными воинами, сражавшимися с врагом не первый год. Среди воинов-комсомольцев, штурмовавших Кенигсберг, были солдаты, сражавшиеся под Москвой, остановившие полчища врага у берегов Волги; участники гигантских битв — на Курской дуге и под Корсунь-Шевченковским. На знаменах мно­гих полков и дивизий, дравшихся на ули­цах Кенигсберга, горело по нескольку орде­нов, а более половины знамен было обвито двухцветными гвардейскими лентами.

В одной из таких дивизий, прославив­шихся во время штурма Перекопа и форси­рования Сиваша, служил комсорг стрелково­го батальона 997-го стрелкового полка под­полковника Рогалева младший лейтенант Андрей Яналов, прошедший вместе со своей дивизией славный боевой путь от предгорий Кавказа до стен Кенигсберга. В конце чет­вертого года войны фронтовые дороги при­вели Андрея Яналова в Восточную Пруссию, а в апреле 1945 г. Яналов вместе со своим батальоном пошел на штурм Кенигсберга. В течение всех четырех дней штурма Яналов находился в первых рядах своего батальона, показывая пример мужества и бесстрашия.

В скупых строках личного дела младшего лейтенанта Яналова нет ярких, сенсацион­ных фактов. Здесь хранятся документы, кратко рассказывающие о боевом пути этого мужественного человека и о четырех послед­них днях его жизни.

Последним листом его личного дела яв­ляется реляция командира 997-го стрелкового полка подполковника Рогалева «О присвое­нии звания Героя Советского Союза комсор­гу стрелкового батальона младшему лейте­нанту Андрею Михайловичу Яналову».

В верхнем левом углу документа стоит короткая надпись: «Погиб 9 апреля 1945 го­да...» Документ написан сдержанным, чет­ким языком военного донесения, но как мно­го поистине героического встает перед нами за этими короткими скупыми фразами.

«6 апреля 1945 года комсорг стрелкового батальона Андрей Михайлович Яналов повел комсомольцев в атаку. Он первым ворвался во вражеские траншеи и, подавая пример мужества и бесстрашия, огнем автомата и гранатами лично уничтожил 21 солдата и двух офицеров противника. На следующий день, 7 апреля, в бою за квартал 281 Яна­лов первым ворвался в большой, сильно укрепленный каменный дом, превращенный противником в опорный пункт, и в рукопаш­ной схватке, завязавшейся внутри дома, уни­чтожил шесть гитлеровцев.

8 апреля на пути батальону встретился еще один дом, преграждавший путь нашим войскам. Младший лейтенант Яналов про­брался в дом, подавил гранатами два пуле­мета и уничтожил семь гитлеровских солдат. Яналов погиб во время заключительных боев за город 9 апреля 1945 года».

Штурмуя Кенигсберг, молодые воины-ком­сомольцы проявили не только мужество, ге­роизм и стойкость, но и выдающиеся приме­ры боевого товарищества и взаимной вы­ручки.

Во время ожесточенного сражения, развер­нувшегося на первой оборонительной пози­ции города, вражеские артиллеристы подби­ли наш танк Т-34. Бронебойный снаряд про­бил башню танка, двое наших танкистов бы­ли ранены, а третий убит. К остановившейся посередине небольшой поляны машине бро­сились вражеские автоматчики, стремясь взять в плен оставшихся в живых совет­ских воинов. 20 гитлеровцев бежали к под­битому танку, экипаж которого не подавал никаких признаков жизни. Но в это время с опушки небольшого леса, окаймлявшего поляну с запада, раздалась длинная авто­матная очередь. Пять гитлеровцев упали мертвыми, остальные залегли и открыли огонь по опушке леса. А оттуда к танку полз советский солдат. Это был комсомо­лец Александр Людвиченко, рядовой 993-го стрелкового полка подполковника Л. С. Ер­макова.

15 автоматчиков стреляли по маленькой одинокой фигуре, ползущей к танку. Пули свистели над головой, впивались в землю вокруг отважного комсомольца, но он упор­но продвигался к танку, стремясь во что бы то ни стало опередить гитлеровцев. И вот наконец Людвиченко достиг цели. Пробрав­шись через нижний люк в танк, он увидел там двух тяжело раненных танкистов и уби­того командира. Людвиченко наспех перевя­зал раненых. Спустившись на землю, танки­сты медленно поползли к лесу. В нескольких метрах за ними полз Людвиченко, то и дело оглядываясь назад и отвечая короткими оче­редями на непрекращающийся огонь про­тивника.

Но вот один из раненых припал к земле, не в силах сдвинуться ни на метр дальше. Людвиченко подполз к нему, взвалил его себе на спину и медленно потащил к лесу. Гитлеровцы поднялись во весь рост и броси­лись в атаку. Людвиченко сразу же открыл огонь и уничтожил 12 гитлеровцев. Осталь­ные трое бросились бежать. Таким образом, из 20 немецких солдат 17 были уничтожены героем-комсомольцем. И самое главное — жизнь раненых танкистов была спасена.

На следующий день, 7 апреля, 993-й стрелковый полк подполковника Ермакова ворвался на улицы Кенигсберга. Все они были окутаны колючей проволокой и пере­горожены противотанковыми надолбами. Каждый дом был крепостью. Недаром бойцы говорили: «Пишется «дом», а читается «дот».

В    уличных    боях    7    апреля   Александр Людвиченко огнем автомата и гранатами уничтожил два пулеметных гнезда в сильно укрепленных домах, преграждавших путь нашим войскам, и 10 гитлеровцев. А за два последних дня штурма, 8 и 9 апреля, он уничтожил еще два вражеских пулемета и 8 солдат и офицеров. Так, за четыре дня штурма только один этот воин подавил 4 пулеметные точки и уничтожил 35 гитле­ровских солдат и офицеров. За проявленное мужество и блестящее выполнение воинского долга Александру Алексеевичу Людвиченко было присвоено звание Героя Советского Союза...

Но вернемся к событиям первого дня штурма. Советские войска, охватившие Ке­нигсберг с трех сторон стальными клещами, упорно шли вперед. Согласно замыслу командования, клещи все теснее сжимались у фортов Кенигсберга и затем стали дробить укрепления гитлеровцев, находящиеся на второй оборонительной позиции. Наконец, взломав каменный пояс укреплений, охва­тили кварталы города.

К вечеру 6 апреля основные силы совет­ских войск достигли городских районов Ке­нигсберга. На второй оборонительной пози­ции только в некоторых предместьях, в гос­подских дворах, разбросанных вокруг горо­да, да на нескольких фортах, еще не взятых нашими войсками, продолжались бои.

Особенно упорными были бои в пригород­ном поселке Фридрихсберг и в господском дворе Вальдгартен. Борьба за двор развер­нулась сразу же после того, как был подан сигнал к началу  штурма.  Господский  двор Вальдгартен, расположенный на северной окраине города, представлял собою группу толстостенных каменных зданий, раскинув­шихся на пологом холме, прикрытом неболь­шой, но важной высоткой, отмеченной на картах цифрой «36,0».

Высота 36,0 и господский двор оказались на направлении главного удара 13-го гвар­дейского стрелкового корпуса генерала А. И. Лопатина.

Корпус Лопатина, наносивший удар на го­род с севера, главными силами обошел вы­соту 36,0, оставив возле Вальдгартена 264-й гвардейский стрелковый полк майора Глад­кова и 51-й отдельный саперный батальон гвардии майора Орешкина.

Вначале саперы гвардии майора Орешки­на двумя небольшими группами под коман­дованием коммуниста командира взвода старшины Н. И. Галибина и старшего сер­жанта А. И. Егорова проделали проходы в минных полях и колючей проволоке, опоя­сывавших высоту 36,0, а затем подобрались к доту, построенному на вершине высоты, и взорвали его. Вслед за этим старший сер­жант А. И. Егоров с четырьмя саперами под огнем противника подполз к канаве Ланд­грабен, превращенной в противотанковый ров, прикрывавший Вальдгартен с запада, и, сняв более 60 противотанковых мин на под­ступах ко рву, начал строить мост.

С наступлением темноты с другой стороны господского двора перешла в атаку группа бойцов из полка майора Гладкова. Ей пред­стояло взять еще один дот, построенный на высоте 23,5, и затем возглавить атаку своего батальона. Во главе этой группы из пяти бой­цов находился помощник командира взвода старшина С. А. Мельников.

Вокруг дота, опоясанного двумя линиями траншей, стояло шесть пулеметов, три мино­мета и батарея 77-мм пушек. Поздно вече­ром солдаты Мельникова покинули боевые порядки наших войск и по-пластунски по­ползли к вражеским позициям.

Еще днем Мельников пристально следил за противником и наметил примерный путь, ко­торый ему предстояло совершить ночью. Не замеченные гитлеровцами, Мельников и его бойцы миновали их боевое охранение, пер­вую и вторую линию траншей и в темноте подползли к доту, врытому в вершину вы­соты 23,5.

Не теряя ни минуты, Мельников кинулся к доту и одну за другой бросил в амбразуру несколько гранат. Оставшиеся в живых гит­леровцы в панике стали выскакивать в две­ри дота, но тут же падали, сраженные мет­кими автоматными очередями Мельникова и его товарищей. 49 вражеских солдат уничто­жили за несколько минут отважный старши­на и его боевые друзья.

Группа Мельникова, оказавшаяся в самом центре вражеских позиций, расположенных у высоты 23,5, полностью деморализовала противника. Когда началась наша атака, эта группа сыграла решающую роль в овла­дении высотой. За смелость, инициативу и находчивость старшина Семен Алексеевич Мельников был удостоен звания Героя Со­ветского Союза.

Смелые действия наших солдат и офицеров нередко ставили в тупик крепколобых поклонников военного шаблона из гитлеров­ских штабов. Умный тактический замысел, подкрепленный бесстрашием и стойкостью солдат, как правило, ошеломлял противника и подавлял его волю к сопротивлению. Этим, в частности, и объясняется тот факт, что к концу штурма семьдесят процентов кенигсбергского гарнизона было взято в плен нашими войсками.

Но среди частей кенигсбергского гарнизо­на встречались и такие, которые дрались до последнего солдата. Так, например, один из южных фортов долго и упорно отбивал атаки гвардейского стрелкового батальона старшего лейтенанта  Рагозина. Но вот на­конец саперам  удалось подорвать отвесные стенки рва, подтащив под огнем противника ящики со взрывчаткой. Прикрываясь огнем пулеметчиков и снайперов, бойцы переплы­ли ров, наполненный ледяной водой, и вы­брались на противоположную сторону с ве­ревками и лестницами. В это же время млад­ший лейтенант Глен с группой бойцов обо­шел форт с фланга и, ворвавшись во внеш­нюю линию окопов, вступил в рукопашную схватку со взводом противника.

С другой стороны штурмовой отряд млад­шего лейтенанта Коделовского ворвался на внутренний двор форта и после короткого штыкового боя загнал гитлеровцев в казе­маты. На предложение старшего лейтенанта Рагозина сдаться они ответили огнем пуле­метов. Тогда каземат был взорван.

Не  менее упорный бой вела  за  соседний форт рота капитана Судьянова. Гитлеровцы отчаянно сопротивлялись, но и эту крепость постигла та же бесславная участь. Окутан­ные клубами дыма форты Кенигсберга сда­вались один за другим, как пиратские ко­рабли, взятые на абордаж смелыми и реши­тельными матросами.

Итак, уже в первый день штурма в грохо­те артиллерийских залпов и зарницах вы­стрелов на улицы Кенигсберга твердой по­ступью вошла Советская Армия, обратившая в прах твердокаменные редуты Кенигсберга и планы его защитников.

ДАЛЬШЕ

(С)  Разработка проекта и дизайн Будаева А. В.   При использовании информации, полученной с сайта, ссылка на него обязательна.